мою попытку возразить. — Не нужно мне напоминать о Дамиане и его самодеятельности. Вы вошли во дворец как моя гостья, и раз я позволил вам остаться, то несу ответственность за все, что с вами здесь происходит. И обещаю, — он усмехнулся, — компенсировать ваши страдания. Но этот вопрос мы обсудим после, — вновь не дал вставить мне и слова король.

Я тяжело вздохнула. Неизвестность пугала больше, чем манила обещанной наградой. Я бы предпочла знать, сколько компенсация будет в монетах, раз уж его величество сам об этом заговорил, но прикусила язык, чтобы не показаться слишком меркантильной. Разве что пообещала самой себе уехать из Билена, едва появится такая возможность.

— Вы голодны? — прервал мои размышления король, незаметно оказываясь слишком близко, чтобы я не вздрогнула.

— Нет, — покачала головой. Попыталась увеличить расстояние между нами, но предательская стена помешала. Еще и попыталась отомстить за мою забывчивость, вот только король был быстрее: успел подставить руку, уберегая мой затылок от столкновения с препятствием.

— Вы… неосторожны, — выдохнул он, оказываясь слишком близко для того, чтобы я не чувствовала его дыхание. По коже пробежали мурашки, то ли страха, то ли странного предвкушения. И дыхание сбилось. Мое… Его… Я не могла понять. Сорвавшееся на бег сердце заглушало все звуки, а я не могла оторвать взгляда от напряженного лица короля.

— В-ваше величество…

Шепот — все, на что хватило моих сил, и окрик, который должен был вернуть здравость рассудка нам обоим, более походил на бессильную просьбу. Просьбу, отказать в которой он не смел. Просьбу, которую мог исполнить он один.

И, завороженно глядя в серые глаза мужчины, чувствуя жар его тела, ощущая прерывистое дыхание, гулкие удары сердца, я потянулась к нему… Или он склонился ко мне… Кто был первым, на ком должна была лежать вина за случившееся, стали ли мы заложником пережитого напряжения — в этот миг все было не важно.

Все — кроме нашего ставшего общим дыхания, кроме губ, шершавых, обветренных, будто бы принадлежавших не коронованной особе, а обычному парню, чьи прикосновения будили во мне бурю незнакомых эмоций. Ураган, сметавший робкие попытки сознания напомнить, где я, с кем и чего это будет мне стоить. Все было неважно, пока рядом был этот мужчина, пока его пальцы освобождали мои волосы от заколок, зарываясь в них и массируя голову, пока я тонула в его запахе, тепле, уверенности, отвечая на поцелуй…

— Ваше величество, к вам… Я передам, что вы заняты, — скороговоркой закончил секретарь, исчезая в приемной.

Исчезая и унося с собой наваждение, которому мы поддались.

— Демоны… — сорвалось с моих губ.

Я пыталась отдышаться и… найти место, где могла бы спрятать взгляд. Щеки, уши, все лицо пылало, будто сам воздух накалился и обжигал кожу. Я не находила себе места, но боялась сделать хоть шаг в сторону. Тело меня не слушалось, будто кто-то другой — гадкий и подлый — решил лишить меня возможности укрыться, переждать, хоть немного прийти в себя. От невозможности сбежать перед глазами все поплыло, предвещая обморок — единственный способ сбежать от реальности, который был мне сейчас доступен.

— Я должен извиниться. — Голос короля был стерильно сухим. — Прошу простить меня за недостойное поведение и обещаю приложить все усилия, чтобы ваша репутация не пострадала.

Репутация была последним, о чем я думала сейчас, но вздох облегчения непроизвольно сорвался с губ. Я ждала совсем других слов. Хлестких, жестоких, обвиняющих, какие легко было услышать на улице, пробегая мимо ссорившихся пар. Неподходящих пар, с признаками явного мезальянса, когда молодой аристократ решил немного развеяться и увлекся.

— Я… Это не ваша вина, что… — Я не могла подобрать слова, мысли путались, но противная слабость немного отступила. Страх, охвативший меня, после слов короля начал стихать. И пусть не сразу, но я смогла заставить себя поднять взгляд и благодарно, насколько могла, улыбнуться. — Спасибо, что… Я никому не…

Георг взял меня за руку, и я поняла, насколько холодные у меня пальцы. Холодные, непослушные, негнущиеся…

— Эви. — От его протяжного «э» все внутри меня сжалось. — Эвильен, я повторяю, ответственность за произошедшее на мне. Как на мужчине, как на более сильном, как на аристократе, в конце концов, — медленно и четко сказал мне его величество, глядя прямо в глаза. И я кивнула, показывая, что услышала. — Понимаю, что просить вас остаться здесь будет верхом наглости, но, надеюсь, вы не станете меня избегать.

Последние слова короля заставили меня вновь отвести взгляд. Именно так я и хотела поступить. И чем бы ни грозила леди Элизабет, как бы ни стращал герцог — я не собиралась больше привлекать к себе внимание его величества.

— Обещайте мне, — потребовал король, сжимая мою ладонь.

— Обещаю, — тихо ответила. Наверное, я бы все, что угодно, ему сейчас пообещала, лишь бы… Лишь бы что? Сбежать? Закрыться в своих покоях, накрывшись с головой одеялом? Уехать из столицы? Или еще раз ощутить его дыхание на своих губах?

— Вы покраснели, — заметил без тени насмешки король.

— Здесь очень жарко, — попыталась перевести тему, но попытка была жалкой. Я и сама это понимала, но ничего не могла с собой поделать.

— Хорошо, я вас отпускаю, — с каким-то непонятным сожалением сказал король и, повысив голос, позвал: — Генри, проводи Оливию к тетушке.

— Я бы предпочла вернуться в свои покои, — не поднимая глаз, все же рискнула возразить я.

— Боюсь, что если сейчас я вам это позволю, то более никогда не испытаю радости вновь прикоснуться к вам, — шепотом, будто крамолу, произнес его величество и, отступив на шаг, отвернулся.

Стук в дверь дал понять, что секретарь успел сделать выводы и ожидает меня в приемной.

Кое-как пригладив волосы, я ушла, сжимая в руках заколки. Уже знакомый юноша цепко оглядел меня с ног до головы и, покачав головой, бросил:

— Идемте. Прежде чем показывать вас тетушке, нужно привести в порядок.

— Но его величество… — Я покосилась на закрытую дверь.

— Все сделаем в точности, — заверил меня Генри и подмигнул. — Просто пойдем длинным путем.

И мы действительно шли долго. И, слава богам, тайными переходами, чтобы лишний раз не смущать придворных моим видом. Наконец, Генри свернул в узкий коридор и остановился, приоткрыл дверь, огляделся там и махнул мне рукой. Дескать, выходим.

Выйти, как подобает, не получилось. Хозяин комнаты определенно знал о наличии второго входа и заблаговременно позаботился о том, чтобы гости не могли явиться бесшумно. Стоило Генри попытаться открыть дверь пошире, как она уперлась в кресло и заклинила. А сверху еще и поток холодной воды хлынул. Вместе с ярким солнечным светом, заставившим