– Нам бы в Петербург вернуться! – мечтательно проговорила Вика.

– В Петербург, домой! – подхватила Ника, которой тоже осточертели приключения и хотелось покоя.

– Нет проблем, – ответил Арсений, удивленный скромностью просьбы.

– Только у нас полиция на хвосте! – добавила Вика, испуганно покосившись на дверь. – Такая страшная женщина – подполковник Овчаренко! Это не женщина, а зверь!

– Элла?! – Арсений расхохотался. – Да мы же с ее начальником лучшие друзья! Только вчера в баньке парились! Считайте, что Элла про вас навсегда забыла!

Спала Надежда плохо, да было бы глупо после всего, что случилось, рассчитывать на глубокий и здоровый сон. Она металась по широкой постели, забывалась тяжелым сном и беспрерывно просыпалась. В тишине большого пустого дома ей слышались подозрительные шорохи, шепоты, вздохи и скрипы. Чудились легкие шаги за дверью, так что Надежда даже вскочила с кровати и прислушалась, прижав ухо к замочной скважине. Показалось ли ей, или в самом деле кто-то там стоит, затаив дыхание? Надежда почувствовала, как волосы на голове зашевелились от страха, а через полчаса ощутила себя в кровати, с головой накрывшись одеялом. Так что совершенно непонятно было, случилось ли все прошедшее наяву либо же приснилось ей в страшном сне.

Надежда спустилась к завтраку в самом унылом настроении. На нее угнетающе действовала сама атмосфера этого дома, где накануне поселилась смерть.

Кроме нее, в столовой была только Алиса. Она неприязненно взглянула на Надежду Николаевну и что-то неразборчиво буркнула.

Надежда слегка удивилась – она думала, что Алиса запрется у себя в спальне, однако та внешне выглядела спокойной и решила, надо думать, вести себя как хозяйка.

– Что за жизнь! – проговорила Марианна Васильевна, входя с кофейником в руках. – Готовлю по привычке на целую семью, а есть-то некому! Кто на том свете, кто в бегах… Вы-то хоть поешьте как следует! – Она придвинула поближе к Надежде блюдо с горячими сырниками.

– Спасибо, с удовольствием! – Надежда полила сырники сметаной и задумалась – добавлять мед или не стоит. – А что Петр Афанасьевич не завтракает – аппетита нет?

– А что-то он еще не вставал. Пойду, спрошу, может, он хочет у себя в комнате поесть…

– Мог бы и спуститься, – фыркнула Алиса. – Ведь теперь он больше не изображает инвалида умственного труда…

Марианна, однако, поставила на поднос тарелку с сырниками, вазочку с горячими булочками, кофейник и отправилась на второй этаж.

В столовой снова воцарилась тишина.

Надежда Николаевна, ничуть не потерявшая аппетита, положила еще одну порцию сырников и на этот раз полила их медом. Алиса допила кофе и поднялась.

В это мгновение сверху донесся глухой крик.

Конечно, это был не тот оглушительный вопль, который издала вчера Алиса, найдя мертвую кошку, и не тот дикий крик, который испустила Марианна Васильевна, обнаружив тело Сергея в обсерватории – однако и этого было достаточно, чтобы Надежда вскочила из-за стола, опрокинув чашку кофе, и бросилась вслед за Марианной на второй этаж.

Как она определила по звуку, крик донесся из комнаты Петра Афанасьевича.

Дверь этой комнаты была приоткрыта, и Надежда ворвалась туда без стука и без лишних вопросов.

Первое, что она увидела, вбежав в комнату – рассыпавшиеся по полу сырники и булочки и Марианну Васильевну, которая ползала по полу, собирая их и вытирая слезы куском бумажного полотенца.

– Что случилось?.. – выпалила Надежда, переведя дыхание, и подняла глаза.

Петр Афанасьевич полулежал в постели. Нижняя челюсть его отвисла, по подбородку стекала слюна. Полуоткрытые глаза смотрели вперед без всякого выражения.

– Умер… Умер он… – прорыдала Марианна Васильевна и неловко поднялась на ноги. – Видно, не перенес… Переживал сильно из-за смерти Сергея Степановича…

– Да, сердце у него было больное. – Надежда Николаевна подошла к постели, с опаской дотронулась до руки старика – хотела проверить пульс, но тут же отшатнулась: рука Петра Афанасьевича уже остыла, так что ни о каком пульсе и речи быть не могло.

– Умер, – подтвердила Надежда мрачно. – Уже несколько часов, как он мертв.

– Хотел, видно, лекарство свое принять, да не смог, силы не хватило. – Марианна Васильевна показала на пузырек, валявшийся поверх одеяла возле левой руки покойника.

– Лекарство, говорите? – Надежда склонилась над постелью, уставилась на стеклянный пузырек.

Он был почти пуст, на дне белела единственная таблетка.

А ведь вчера, когда Надежда подала Петру Афанасьевичу лекарство, этот пузырек был почти полон!

Не мог же старик за один день использовать целый пузырек лекарства…

Надежда осмотрела постель, наклонилась и поискала на полу – возможно, Петр Степанович просто рассыпал таблетки.

Но ни на полу, ни на одеяле таблеток не было.

– Странно… – протянула Надежда, – а вы когда его в последний раз видели?

Выяснилось, что видела Марианна Васильевна Петра Афанасьевича вчера в одиннадцатом часу вечера, когда приносила ему на ночь отвар из трав.

– Ромашка, мелисса, – пояснила она, – иногда душицы добавляю, у Павла на грядках все растет. Перед сном хорошо такой отвар пить, очень успокаивает. Петр Афанасьевич в нормальном виде был, как раз ложиться спать собирался, ни на что не жаловался.

Надежда поглядела на столик перед кроватью – он был пуст. Она поискала под столом и под кроватью – не было ни стакана, ни осколков.

В это время за окном раздался звук подъехавшей машины, и с первого этажа донеслись озабоченные голоса.

– Опять этот капитан полицейский заявился! – тяжело вздохнула Марианна Васильевна. – Будет всюду ходить, нос свой совать… и без него-то тошно!

Надежда тоже поморщилась, вспомнив, как вчера капитан отчитал ее перед всеми, как провинившуюся девчонку. Однако сейчас, когда в доме еще одна смерть, без полиции не обойтись.

Поэтому Надежда Николаевна не то чтобы обрадовалась приезду капитана Белкина, но вздохнула с некоторым облегчением.

Она поспешно вышла из комнаты покойного.

Ей было там как-то особенно тяжело и душно, как будто недавняя смерть наполнила помещение гнетущей удушливой тоской. Впрочем, за последние дни весь этот дом пропитался тлетворным дыханием смерти, смерть таилась в каждом темном углу, за любым поворотом коридора, и казалось, что она присматривается к обитателям дома, выбирает себе среди них новую жертву…

Надежда постаралась отбросить эти упаднические настроения. По природе своей она была реалисткой и смотрела на жизнь со здоровым оптимизмом разумного, трезвомыслящего человека. И если сейчас в ее душе шевельнулись такие мрачные мысли, более уместные в готическом романе или в фильме ужасов – значит, дело действительно плохо. Но нельзя поддаваться унынию! Нужно как можно скорее разобраться в происходящем и отправиться прочь, домой, к мужу и коту…