Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Заходите и закрывайте двери, — крикнули ему из глубины. — А то быстро набегут.
— Ничего, я поработаю контролёром, пока старший вагона не появится. Сейчас крыша раскалится, вы задохнётесь тут все.
Глаза привыкли к темноте, и он увидел, что некоторые полки уже заняты. Тесно прижавшись спинами и боками друг другу, поджав ноги, на нарах сидели женщины и с ними чуть ли не десяток детей. Что это за люди, и есть ли у них разрешение на посадку, Илья не спрашивал. Если они здесь, значит им нужно уехать, а с разрешением пусть разбирается старший.
Он помог подняться Гитл, забросил в вагон все вещи и остался стоять у раздвинутых дверей.
— Я хочу наверх, к окну, — уверенно заявила Тами. Под крышей теплушки тускло серели четыре небольших окошка.
— Нет, — Феликса осмотрела щели в стенах вагона и доски полок, — наверх ты не пойдёшь. Там опасно, оттуда и спускаться долго, поедем на нижних полках.
Всей семьёй они начали устраиваться на нарах, прикрывая мешками с одеждой щели в стенках вагона, устраивая что-то, похожее на постель.
По платформе, всё так же яростно кипя, спешили друг навстречу другу два потока людей. Многие знали, что ищут, но не понимали, куда идти, и распахнутые двери теплушки казались им таким простым и понятным решением неразрешимой задачи. Какая разница, куда и с кем ехать, лишь бы скорее выбраться из обречённого города. Здесь уже не было для них места, жизнь сама выталкивала киевлян, но возможно, она ещё примет их в каком-то другом городе.
Вагон быстро заполнили уезжающие, и чем меньше времени оставалось до отправления, тем настойчивее стремились попасть в него новые беженцы. У одних были выписаны билеты именно в этот вагон, у других не было ничего, кроме дара убеждения и надежды обмануть старшую по вагону — крупную решительную тётку, способную обратить любую надежду в прах и в пепел одним движением руки с вытянутым указательным пальцем. Мольбы чередовались с лестью, просьбы — с угрозами и проклятиями. Смотреть на это было невозможно, слышать — нестерпимо, но приходилось и смотреть, и слушать. И те, кто оказался на киевском вокзале в конце июля сорок первого года, навсегда запомнили ревущую и стонущую толпу мечущихся вдоль заполненных вагонов, теряющих надежду и силы людей, с яростью и ненавистью глядящих вслед уходящим переполненным составам.
Поезд пожарного управления ушёл вечером, увозя законных и незаконных пассажиров, уставших за этот день так, словно они уже провели в пути неделю. Их ждала долгая, изматывающая дорога, ни ускорить, ни сократить которую было невозможно. Только замедлить долгими стоянками на запасных путях и в тупиках, пока навстречу шли на фронт военные эшелоны.
6.
Поздно вечером посыльный доставил повестку: Илью вызывали в штаб полка.
Утром следующего дня его приняли командир 8-го батальона Гриценко и комиссар батальона Нусинов. Окно небольшой прокуренной комнаты, в которой до войны работала статистическая служба «Динамо», выходило к задней части трибун. Со стадиона временами доносился шум грузовиков, голоса водителей и грузчиков. Ничего особенного, если не знать, что это армейские трёхтонки подвозят снаряжение для партизанских полков.
— Видел тебя вчера на вокзале, тёзка, но отвлекать не стал, — пожал Илье руку комбат. — Всё в порядке? Проводил семью?
— Да, Илья Яковлевич. Все уехали.
Гриценко работал в группе инспекторов управления пожарной охраны, Илья несколько раз встречался с ним до войны. А комиссара он видел впервые, но уже слышал, что тот служил в политотделе управления милиции.
— Два часа назад эшелон проследовал Полтаву. Едут медленно, но главное, без приключений. Сейчас уже должны подъезжать к Харькову, — сказал Нусинов, внимательно разглядывая Илью.
— Правильно, Абрам Яковлевич, для них лучше путешествие — без приключений. А когда семья в безопасности, и воевать спокойнее, — согласился Гриценко и перешёл к делу. — На завтра назначен военный совет полка, а 24 июля выдвигаемся к местам оседания. Времени на подготовку мало, вернее, его нет совсем. Мы с Абрамом Яковлевичем подбираем кандидатов на должности командиров взводов. Я предложил назначить тебя командиром первого взвода — о спортивных успехах все и так хорошо знают, но ты ведь был и тренером, умеешь командовать, настраивать людей, к тому же, я помню тебя и по инспекционным проверкам.
— Хочу, чтобы вы хорошо понимали, товарищ Гольдинов, — было заметно, что комиссар оптимизма Гриценко не разделял, — командир взвода в наших условиях — это фактически командир партизанского отряда. Действовать в составе батальона, тем более полка, мы будем редко. Вашему взводу предстоит существовать автономно, и от ваших решений зависит и выполнение отрядом задач, и идеологическая работа, и жизнь подчинённых. Вы очень молодой человек, это вызывает у меня некоторые опасения, но Илья Яковлевич уверен в вас. Так что решайте, готовы вы принять взвод?
— А взвод уже сформирован?
— Почти. Вот предварительный список. — Гриценко протянул Илье лист с набросанными карандашом фамилиями и именами партизан. — Список можешь менять, но не увлекайся, мы готовы перебросить из одного взвода в другой пару человек, не больше, иначе всё перепутается к чертям.
Илья просмотрел фамилии: шестеро из пожарной команды «Арсенала», ещё шестеро из второй городской, трое ребят из караула госбанка, двое из госпожарнадзора, эти постарше, одному уже за пятьдесят. Их бы заменить на молодых бойцов, но Илья вовремя заметил пометку — оба члены партии, наверное, комиссар включил, решил он и положил список перед собой.
— Замен не будет. Что я как командир взвода должен сейчас делать?
— Если по личному составу возражений нет, — комбат был доволен, что вопрос решился быстро, — найди карандаш, линейку, большой лист бумаги и подготовь окончательный вариант именного списка. Вот тебе образец. Подумай, кого назначить командирами отделений. Список сдай мне до обеда. Завтра на военном совете утвердят всех взводных. После этого соберёшь своих, получите обмундирование, сухпайки и прочее.
К обеду Илья смог заполнить только половину разделов списка, а колонка «Место жительства ближайших родственников / точный адрес/» оставалась пустой. Он и о своих-то родственниках не понимал, что писать — не было у них теперь точного адреса. Подумав, решил дать адрес брата: г. Нижний Тагил, Гольдинов Е. Г. и киевский адрес матери — когда-нибудь же она туда вернётся.
— Пока так сойдёт, — взял у него список Гриценко. — Остальное впишешь завтра. После совета полка соберем батальон, и я представлю всех командиров взводов.
По пути домой Илья зашел на стадион, попрощаться со Щегоцким. Но Кости уже не было.
— Щипу