двинулись полями, удаляясь от леса. Ситники остались слева, а справа чернело другое село, и тоже ни единого проблеска света не виднелось в его окнах. Только лай собак, такой же яростный, такой же безнадёжный.

Проводник шёл быстро и уверенно, и так же быстро старались идти бойцы, но тропа была узкой, они растянулись длинной цепочкой, в которой Илья шёл замыкающим. Он следил за головой колонны и по силуэтам идущих впереди, видел, как вьётся тропинка, обходя холмы и яры.

За полночь партизаны вышли к руслу высохшего ручья — в те дни, что они провели в Москаленковском лесу, не прошло ни одного дождя.

— Там дальше село и железнодорожный переезд, — понизив голос, сказал проводник. — Переезд охраняется, а в селе немцы. Не курить, не разговаривать. Идти быстро.

— Может, ударим по ним, а? — предложил Никитин.

— Мне приказали вас привести живыми в Таганчанский лес. Что там дальше будет, то ваше дело, а в дороге без глупостей. Тут главный я, — неожиданно жёстко ответил проводник.

Они молча двинулись дальше, обходя переезд и село. В самый тёмный, предрассветный час два взвода перебежали железнодорожную ветку и двинулись к небольшой рощице. Казалось, почернел сам воздух. Луна скатилась к горизонту, перевернулась и побелела, словно всю ночь кто-то вымачивал её в соляном растворе. Но навстречу им из рощи уже неслась переливчатая, высокая песня малиновки — короткая летняя ночь заканчивалась. Неглубокой лощиной партизаны обошли рощу и вскоре вышли ещё к одному ручью — под узкими мостками тихо журчала вода. Впереди, совсем чёрный на фоне светлеющего неба, поднимался Таганчанский лес.

— Надо бы до рассвета успеть, — себе под нос пробормотал проводник, но его услышали все, и два отряда быстро, почти бегом, пошли яром, уже без тропы, ломая мелкий кустарник, сбивая росу с осоки. — Хоть бы туман какой лёг.

Тумана не было. Небо за лесом наливалось светом и солнцем, но вокруг всё оставалось серым — редкие деревья, прутья полыни, торчавшие из земли, лица бойцов.

Они поднялись по пологому склону яра и разом замерли. Таганчанский лес был перед ними, метрах в ста, не дальше. На опушке, отделяя отряд от леса, какие-то люди рыли окопы. Наверное, ещё не поздно было нырнуть в яр и выйти в другом месте, но командир второго взвода уверенно и громко крикнул:

— Напрасно прятались — тут наша часть.

И верно, люди с лопатами были в форме красноармейцев, но как-то странно они выглядели, многие без гимнастёрок, в штанах и одних нательных рубахах. Неужели им стало жарко в это предрассветное время?

— Постой, не кричи, — тихо сказал Илья, но Никитин уже уверенно шагал к копавшим. За ним потянулись бойцы.

— Первый взвод — на месте, — скомандовал Илья.

— Да это наши, — не останавливаясь, насмешливо бросил ему Никитин. — Зачем немцам рыть окопы?

Действительно, зачем немцам рыть окопы? Всего мгновение спустя по второму взводу со стороны леса хлестнула автоматная очередь, и Илья уже не думал над этим вопросом. В сером предрассветном полумраке они не заметили двух автоматчиков, охранявших пленных красноармейцев.

— Все быстро назад, — скомандовал Илья. — Никитин, возвращай своих, мы вас прикрываем.

Из леса прямо на них уже бежали немецкие солдаты, поливая очередями тех, кто не успел укрыться.

Часть второго взвода сползала к яру, но не меньше половины, человек десять, среди которых Илья заметил и командира взвода и проводника, оставались лежать без движения.

— Быстрее, быстрее, — торопил он ползущих и понимал, что как только они перестанут отстреливаться, немцы выйдут на край оврага и положат их всех. В эту минуту откуда-то слева донёсся тягучий вой. Был он сперва тонким, как игла, пронзающая воздух, но приближаясь, стремительно набирал вес и силу и разорвался миной на краю леса. Тут же рядом с ней рванула другая. Какая-то часть, то ли выходившая из окружения, то ли получившая приказ контратаковать, начала миномётный обстрел немецких позиций. Мины ложились, как попало, накрывая и немцев, и партизан второго взвода.

— Уходим яром, — крикнул Илья. — Оба взвода, уходим.

Два часа спустя партизаны вышли к позициям 6-го стрелкового корпуса на окраине села Мельники. Штаб корпуса находился по соседству, в селе Таганча.

4.

— Навели мы шороху в немецких тылах, а? Вошли, как нож в масло. С ходу освободили пять сёл, и наши танки уже под Корсунем, — заместитель начальника особого отдела стрелкового корпуса старший лейтенант Лукьянов так возбужденно потирал руки, словно только что лично рвал в лохмотья пехоту противника. — Мы им ещё насыплем жара под хвост!

Всего две недели назад 6-й стрелковый, не выдерживая напора немецких танковых частей, с кровавыми боями отступал к Днепру. Но 27 июля, взяв Мироновку, дивизии фон Макензена неожиданно повернули на юг, захватили Коростень и направились к Кременчугу. На правом берегу Днепра, южнее Канева, в эти дни стало чуть спокойнее.

В ночь на 6 августа 6-й корпус получил приказ контратаковать немцев с фланга. В излучине Роси к этому времени у противника оставалась одна пехота, прикрывавшая тылы наступавших танкистов. Удара со стороны Красной армии она не ожидала и к серьёзному сопротивлению оказалась не готова. Неожиданная контратака грозила немцам потерей Мироновки и Богуслава, разрывом коммуникаций между передовыми частями и тылом. Танки группы Клейста, теряя темп наступления, развернулись навстречу 6-му корпусу. [12]

Предугадать такой поворот событий не мог ни комбат Гриценко, отправляя Илью в Таганчанский лес, ни тем более сам Илья, когда со взводом Никитина выходил прямиком на позиции готовивших оборону немцев. Теперь он мог спросить Лукьянова, где и как будет наступать 6-й корпус, чтобы его отряд опять не оказался под перекрёстными ударами, но Лукьянов только покачал головой.

— Ничего тебе сказать не могу, и никто не сможет. Действуй по ситуации, всё решай сам.

Совет «действовать по ситуации» в последние дни Илья слышал слишком часто — командиры знали ровно столько же, сколько и сам он.

— Как у тебя с провизией?

Вот тут Лукьянов мог быть полезен. Он написал записку в службу тыла, чтобы взводу выдали трёхдневный запас сухпайков, распорядился осмотреть в медбате раненых и спросил, не нужны ли патроны.

— У нас иностранные винтовки — сделаны под немецкий патрон.

— Красиво живёшь, — усмехнулся Лукьянов. — Значит, снабжать боеприпасами тебя должны немцы.

Остаток дня взвод провёл в Таганче. От здания, занятого штабом корпуса, по давно уже заброшенному парку они спустились к небольшому озеру. Илья отправил Лёшу Шакунова с ранеными в медбат и решил, что на ночь глядя отряд в лес не поведёт, поэтому переночуют в селе. Нервное напряжение тяжёлой бессонной ночи уходило, бойцы устраивались отдыхать в тени высокого кустарника.