Что?!

Он снял руки с ее плеч и отступил.

— О чем вы толкуете?

Она опустила взгляд. Вся ее смелость внезапно испарилась.

— Я не собираюсь выходить замуж, Бенедикт. Но это не означает… то есть…

Она осеклась.

— Это был мой первый поцелуй. Когда еще у меня будет возможность насладиться… знаками внимания со стороны мужчины? Я посвятила себя другой миссии и, поскольку вы через несколько дней покинете нас… посчитала, что вы именно тот человек, поцеловать которого вполне безопасно.

Бенедикт знал, что выглядит полным болваном, стоящим перед ней с открытым ртом, но ничего не мог поделать. Она хотела этого поцелуя?! И причины именно те же самые, по которым он старался держаться подальше от нее?

Немного придя в себя, он закрыл рот и сглотнул.

Соблазнительно. Очень.

— Эви, я бы очень хотел согласиться с вами, — она и не представляла, насколько, — но никогда не смог бы воспользоваться вашей наивностью. Какой же я в таком случае джентльмен?!

Она представлялась такой хрупкой в лунном свете, озарявшем ее лицо, и даже кожа казалась почти прозрачной.

— Я пытаюсь быть с вами честной, Бенедикт. Мне нравится ваше общество, несмотря на весьма воодушевленную природу некоторых наших бесед. Забудьте на минуту все, что, как вы считаете, ожидают от вас другие, и скажите, что вам тоже нравится быть со мной.

Между ними было так много лжи, но сейчас он не мог заставить себя солгать.

— Да.

— Скажите, что хотите еще раз поцеловать меня.

Бенедикт упивался ее видом, накрепко запоминая изгиб щеки, разлет бровей, звездный свет в глазах. Он знал, что не стоит этого говорить. Следует повернуться, уйти от нее, из этого дома и не оглядываться.

И хотя он сознавал все это, с губ сорвалась правда.

— Да.

Она облегченно вздохнула и сделала к нему последний шаг. Он обхватил ее талию, решительно и резко притянул к себе и едва не раздавил губы в поцелуе, выразив все свои чувства. Она застонала и вцепилась в его воротник, еще сильнее прижимаясь к мужской груди.

Она принадлежала ему, пусть лишь на мгновение. Как принадлежала всегда. Он знал все о ее неукротимом духе, поразительном характере, а теперь хотел все знать о ее теле, прелестных губах, невероятно тонкой талии, на которой почти сомкнулись его пальцы, и сладостном изгибе бедер. Он хотел, чтобы между ними не осталось ничего. Ни тайн, ни лжи, ни одежды, ни мучительных реалий. Она подняла руки, обняла его, и он застонал от счастья ощущать ее прикосновение.

Но тут до его натренированного слуха донесся шорох. Бенедикт напрягся и отстранился: кто-то открывал дверь террасы.

Эви издала тихий протестующий звук и снова прильнула к нему.

— Ш-ш-ш, — прошептал он, прижав палец к губам. — Кто-то идет.

Эви широко раскрыла глаза и посмотрела в сторону дома. Не хватало еще, чтобы их застали в саду.

— Это Ричард, — прошептала она, узнав в тусклом свете фигуру брата.

Ричард пересек террасу и остановился у ступенек.

— Хастингс, ты там?!

«Вчера мы с Ричардом обсуждали конец семестра. Я с трудом осознаю, что эти пять лет пролетели так быстро. Ни мои родители, ни брат не собираются приехать на церемонию. Впрочем, я не удивляюсь. Однако надеюсь, что в публике будет кто-то, кто улыбнется мне, когда настанет моя очередь».

Из писем Хастингса Эви

Услышав слова брата, упавшие на них ледяным покрывалом, Эви превратилась в каменную статую. Все разумные мысли вылетели из головы.

— Хастингс? — тупо повторила она.

Он ничего не ответил. Да и стоило ли? Безумный ужас в его глазах говорил громче любых слов.

— Эви, подождите…

Она покачала головой и повелительно подняла руку. Нет, этого просто быть не может. Тоска и боль холодными пальцами сжали сердце, лишая возможности дышать.

— Так вы Хастингс или нет?

Она ждала, что он будет все отрицать. Засмеется и скажет, что все это чушь и ерунда.

Но вместо этого он отпустил ее и тихо выдавил:

— Хастингс.

Они ей лгали? Лгали оба?

Звук шагов по дорожке только подстегивал нарастающую панику. Она оглянулась на дом. Нельзя, чтобы ее застали наедине с Бене… с этим человеком, да еще и в темноте.

Она, спотыкаясь, отступила, отчаянно желая поскорее убраться отсюда. Гравий сердито скрипел под ее ногами, когда она старалась сохранить равновесие.

— Бенедикт! — немного громче окликнул Ричард, должно быть, услышав ее.

— Ответьте ему, — прошипела она. Гнев и обида едкой кислотой кипели в горле.

Бенедикт сжал кулаки и грубо выругался.

— Иду, Ричард! Просто хотел подышать свежим воздухом.

Его голос звучал на удивление спокойно. Если бы не напряженные плечи и сжатые зубы, Эви ни за что не поняла бы, что происходит неладное. Но стоит ли удивляться? Похоже, он чертовски хороший актер!

Он посмотрел на Эви. Мириады эмоций отразились на его лице.

— Пожалуйста, позвольте объяснить…

— Нет, — отрезала она, не желая слушать его тихие мольбы. Боже, какой же идиоткой он ее считал! А она?! Ничтоже сумняшеся принимала за правду каждое его слово! Ей хотелось закричать на него. Ударить по лицу! Но ничего этого делать нельзя. Теперь она еще сильнее не желала, чтобы Ричард нашел их вдвоем.

— Идите, пока он не явился сюда!

Он поколебался, потрясенно глядя на нее. В ее глазах кипели слезы, но она скорее умрет, чем позволит упасть хотя бы одной слезинке!

Эви поискала глазами Ричарда, и ее охватила паника: он шел прямо к ним. Она умоляюще взглянула на лгуна.

— Пожалуйста, поторопитесь!

— Между нами еще ничего не кончено, — пригрозил он. — Мы обязательно поговорим.

И с досадливым стоном повернулся и ушел. Эви облегченно вздохнула, но на смену панике пришли куда более сильные чувства. Казалось, предательство наполняло ее легкие. Душило.

Она почти рухнула на каменную скамью и спрятала голову в ладони. Хастингс. Ее Хастингс. Тот, кого она считала ближайшим, лучшим другом, мальчишкой, в которого она была влюблена. Тот, который так грубо ее отрезвил. Человек, от которого она ничего не утаивала. Который знал ее вдоль и поперек. Именно он провел с ними последние несколько дней? Человек, изменивший ее видение мира, когда как ни в чем не бывало послал ей очередное письмо, раскрыв глаза на истинную природу мужчин.

Земля вдруг закружилась, как в танце, и Эви закрыла глаза, пытаясь втянуть воздух в легкие.