– Вопрос наличия или отсутствия достаточно серьезныхдоказательств может определяться только после завершения дела, а любая попыткапринять решение, не позволив защите представить… – начал возражать Мейсон.

– О, хорошо, хорошо, – перебил судья Эллиотт. – Слушание делаоткладывается до десяти часов завтрашнего утра. Однако я хочу предупредитьадвоката защиты, что наш календарь забит и суд не позволит задавать вопросы сцелью просто разузнать что-либо во время предварительного слушания. Судпредупреждает адвоката защиты, что мы не станем оценивать надежностьсвидетелей, а любой вопрос противоречивости представляемых фактов будетрасцениваться в пользу обвинения, что касается настоящего слушания. Однако судне пытается лишить обвиняемую полагающейся ей по закону защиты и заверяет ее,что в суде присяжных будет рассматриваться вопрос надежности выступающихсвидетелей и будет применяться доктрина разумного сомнения. Мы просто говорим оразличных процедурах в различных судах. Вы понимаете меня, мистер Мейсон?

– Да, – кивнул адвокат.

– Прекрасно. Слушание откладывается до десяти часовзавтрашнего утра.

Мейсон положил руку на плечо Диане Дуглас, пытаясь ееуспокоить.

– Не падайте духом, Диана, – сказал он.

– Мое дело передадут в суд присяжных? – спросила она.

– Не исключено. Однако я хочу собрать как можно большефактов до того, как на предварительном слушании будет принято решение.

– Что происходит в суде присяжных?

– Все решают присяжные. Они должны вас оправдать, если уликбудет недостаточно. – Мейсон склонился вперед и спросил шепотом: – Где вы взялиэтот револьвер, Диана?

– Где и сказала, мистер Мейсон. Он, окровавленный, валялсяна полу. Я отнесла его в ванную, вытерла кровь полотенцем, а потом засунула ксебе в сумочку. Он с трудом туда вошел. Тогда, наверное, и выпала моя кредитнаякарточка.

– И вы спрятали его в самолете?

– Да. Я вынула полотенца и пошарила рукой за контейнером, вкотором они лежат, нащупала отверстие и просунула туда револьвер. Я думала, чтоего там никогда не найдут.

– А теперь я хочу спросить вас о девушках, с которыми вывместе работали в Сан-Франциско. Как вы думаете, кто из них написал мнезаписку?

– Могла любая из них.

– Ее отпечатали на электрической пишущей машинке.

– Все машинки в конторе – электрические.

– Ладно, не падайте духом. Увидимся завтра утром.

Мейсон взял портфель и вышел из зала суда.

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в небольшом уютномитальянском ресторанчике, расположенном недалеко от Дворца правосудия. Хозяиндавно знал их и всегда оставлял для них отдельный кабинет, если в судеслушалось дело, в котором участвовал Мейсон.

– Из того, что я слышал, судья уже заранее принял решение, –заметил Дрейк.

Мейсон кивнул.

– Что тебе удалось разузнать, Пол?

– Не очень многое, – признался сыщик. – Разрозненнаяинформация. Не уверен, что она тебе поможет… Как ты сам говорил, твоя клиентка– неисправимая лгунья.

– И да, и нет. Она врала мне, потому что пыталась спастирепутацию брата. Она думала, что на него могут обрушиться какие-тонеприятности, а для того, чтобы их избежать, следует заплатить пять тысячдолларов. Она хотела исполнить его желание. Поэтому она не послушалась моихсоветов и попыталась меня обмануть. Однако, когда дело приняло совсем другойоборот, она перестала врать. По крайней мере, как мне кажется, сейчас онаговорит правду. У адвоката есть долг перед клиентом. Независимо от того,сколько раз клиент наврал, адвокат должен ему верить. Адвокат обязан считать,что во время окончательного раскрытия карт клиент говорит правду.

– Но она врет, Перри! – воскликнул Дрейк. – Она отправиласьк Касселу на квартиру и попыталась откупиться. Ей это не удалось, и она егоубила.

– Что ты выяснил? – попытался переменить тему Мейсон.

– Наверное, ты правильно оценил Мори Кассела, Перри, – началотчет Дрейк. – Его жизнь окружена тайной. Никто не знает источников его доходаи каков был этот доход. Он всегда имел при себе оружие. Носил с левой стороныкороткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра. Всю одежду шил на заказ уодного портного, услугами которого пользовался уже много лет. Портной зналтребования своего постоянного клиента: оставлять с левой стороны место такимобразом, чтобы револьвер был незаметен окружающим.

– Черт побери! – воскликнул Мейсон.

Дрейк кивнул.

– И тот револьвер был при нем, когда обнаружили труп?

– Наверное.

Мейсон прищурился.

– Интересная получается ситуация, – продолжал Мейсон. –Полиция описала все в комнате, представила фотографии трупа на кровати,рассказала, что Кассела нашли в одежде, с пулей во лбу, кровь залила всюподушку и даже заляпала пол, однако никто и словом не обмолвился о револьвере.

– А ты их спрашивал, Перри?

– Нет, – улыбнулся адвокат. – Мне не пришло в головузадавать вопросы об оружии Кассела, правда, следовало поинтересоватьсясодержимым карманов и вообще всем важным, обнаруженным в квартире… А что там систочниками доходов, Пол?

– Кассел за все расплачивался наличными. Деньги носил насебе в специальном поясе. На момент смерти при нем было четыре тысячные купюры,бумажник оказался набит стодолларовыми. Никаких банковских счетов пока необнаружено. Свой «Кадиллак» он тоже покупал за наличные.

– Женщины?

– Время от времени заходили в гости.

– Одна и та же или разные?

– Разные.

– Тебе удалось что-нибудь выяснить насчет записки,оставленной для меня у статуэтки из слоновой кости в офисе компании «Эскобар»?

– Отпечатана на электрической пишущей машинке. Правда, тамвсе машинки электрические. Скорее всего, ее отпечатали на машинке Джойс Баффин.К твоему сведению, Перри, если это, конечно, что-нибудь значит, Джойс Баффинушла из конторы в полдень в прошлый четверг, сославшись на страшную головнуюболь, однако в пятницу утром вышла на работу. Джойс очень любят и руководители,и сотрудники компании, одно время она дружила с Эдгаром Дугласом. Фактически,он в нее влюбился, как и масса других мужчин. Не исключено, что вдовец ФранклинГейдж и хищник Хоумер Гейдж не отказались бы от более тесных отношений с ДжойсБаффин.

Потягивая коктейль, Мейсон обдумывал полученную информацию.