Серж вспомнил о прочитанных книгах, в которых доблестные революционеры царских времен и диссиденты в годы советского застоя плевали в лицо в ответ на подобные предложения царской охранки или КГБ. Внутри него все похолодело. С мучительным стыдом он ощутил, что в нем нет ни капли героизма. Его ум парализован осознанием молота, который завис над головой и в любой момент может упасть на нее всей своей тупой чугунной мощью. Еще он вспомнил взгляд Джоанны, когда ее с Лео уводили от самолета. Серж облизал пересохшие губы.

– Хорошо… Я согласен. Только одно условие. Мои гости, Лео и Джоанна… Вы же не собираетесь их держать здесь?

– Ну что вы! – усмехнулся Казбеков. – Международный скандал нам ни к чему. Наоборот, мы сейчас укрепляем связи с Америкой и, как благодарные зрители, любим голливудское кино. Не волнуйтесь, ничего с вашими гостями не случится. Заплатят штраф, вернут животное и – на все четыре стороны, как говорится – with love.

Перед выходом Серж переоделся. Мешковатые военные штаны с десятком карманов, украшенная эмблемой футбольного клуба «Барселона» толстовка с капюшоном и, несмотря на то, что на улице уже стемнело, он машинально напялил солнцезащитные очки в пол-лица. У шпионских историй есть свои, растиражированные тысячами романов и кинофильмов клише. Вместо того чтобы, ерничая, осмеивать их, лучше бережно пользоваться наследием. Напоследок Серж обвел взглядом квартиру: что еще прихватить с собой? Деньги есть, кредитки, телефоны… Чего не хватает?

Взгляд остановился на стене, где висел небольших размеров африканский охотничий тесак в кожаных ножнах, подарок Огни Пумпу. Почему бы нет? Не для того, чтобы рубить, а чтобы самому было спокойнее. Серж снял тесак со стены, тот как раз поместился в длинный карман на лодыжке.

Перед выходом из подъезда он несколько раз глубоко вздохнул, пробормотал пару строк из Бодлера вместо молитвы и резко распахнул дверь. Прохладный, наполненный влагой ветер облизал лицо. Сумерки уже вытеснили дневной свет, но темнота еще не сгустилась. Двор освещался единственным тусклым фонарем. Света от него лишь – желтое пятно на асфальте, зато отсветы подчеркивали зловещие тени деревьев вокруг.

Серж старался идти широким уверенным шагом, хотя ноги, едва он шагнул из подъезда во двор, одеревенели и перестали сгибаться. Там, за деревьями, наверняка люди Али, провожают его хищными взглядами узких азиатских глаз. Серж понимал, что нужен им живым и невредимым, а все равно поежился под толстовкой.

Поэтому и шарахнулся, когда, повернув за угол дома, сразу наткнулся на людей. Сердце прыгнуло в горло и бешено заклокотало там, как взбесившаяся мышь.

«Идиот!» – одернул он себя. Это же дети, школьники. Они тоже дернулись, увидев Сержа. Один быстро спрятал что-то в рукав, но Серж успел заметить огонек папиросы. Втянул носом воздух – улица пахла Гондурасом. Все понятно.

Он осторожно прошел мимо курильщиков вдоль кирпичной стены, всем видом давая понять, что нисколько не осуждает, наоборот, завидует им. Впрочем, школьников гораздо больше успокоил капюшон его толстовки. Натянутый на голову вместе с очками, он придавал Сержу вид космонавта, который в скафандре вышагивает по марсианскому грунту. Космонавтам курильщики рады в любое время. Подростки проводили его взглядом ровно столько, сколько нужно для того, чтобы из любопытствующего он не превратился в вызывающий. Как Сержу хотелось затянуться!

Он ускорил шаг. До Ленинградского проспекта, где можно поймать машину, оставалось метров сто. Пройти мимо мусорных баков, дальше в арку между домами, а из нее – к подземному переходу, рядом с которым всегда пришвартованы пара бомбил в ожидании клиента. Запах рыбьих внутренностей, тянувшийся из мусорных баков, перебил аромат папиросы. Серж почти вбежал в арку. Шаги гулко отдавались под равнодушными сводами, сверху орали коты, из окна второго этажа доносился бодрый голос телеведущего. Вокруг шла бесхитростная и будничная, лишенная страстей жизнь. Ленинградка уже совсем близко – шуршит шинами, полыхает неоном.

Неожиданно эти всполохи начали сокращаться и быстро сжиматься, как шагреневая кожа, – их вытеснила тень. Как в замедленной киносъемке тень заслонила собой весь проем арки и, только закрыв его целиком, начала медленно уменьшаться, быстро двигаясь на Сержа. Вот она приобрела резкость в очертаниях, и через секунду превратилась в мужчину, одетого точно так же, как Серж – в военные штаны и в толстовку с капюшоном. Только Серж стоял, прижавшись к стене, а мужчина шагал на него вольно, размашисто, как пантера, пружиня от асфальта. Его рука нырнула в карман, и оттуда появился продолговатый предмет, в котором Серж скорее угадал, чем увидел оружие. Неизвестный направил этот предмет в его сторону… Затем неожиданно и резко мужчина дернул головой, качнулся всем телом, как водоросли в морском приливе, подогнул колени и завалился набок, откинув в сторону руку с оружием.

Серж оглянулся и успел заметить, как один из подростков застыл с вытянутой вперед рукой. Только сейчас, обострившимся от страха зрением, в неоновых отсветах с проспекта, Серж разглядел, что тот совсем не подросток. У него было лицо сорокалетнего человека, со складками и морщинами – свидетельствами бурной и непростой жизни. Карлик!

Серж мгновенно развернулся и, подстегиваемый инстинктом, помчался к проспекту мимо лежащего на асфальте человека. Пробегая, он увидел у него в руке пистолет, а в горле – костяную рукоять ножа.

Ужас подхватил его на свои темные крылья, пронес через арку и буквально впечатал в заднее сиденье стоящего у перехода такси.

– Гони! – закричал он водителю и сильно ударил ладонью по спинке кресла, будто впрыгнул не в «вольво», а в пролетку, запряженную рысаками.

Слава богу, московские таксисты умеют не задавать вопросов и резко стартовать с места. Правда, за это они отыгрываются в конце маршрута. Притормозив в квартале от Винзавода, лихач заломил сумму в три раза превышающую ту, за которую Серж ездил обычно. Что ж, он свои деньги заработал. Когда подъезжали, зазвонил телефон.

– Ты где? – Голос Романова в трубке звучал как всегда спокойно.

– Еду на завод… Тут случилось… На меня напали.

– Расскажешь при встрече, – оборвал Романов. – Я уже на месте. Поторопись.

Серж выразительно посмотрел на часы. Нужно поскорее все рассказать Романову. Ситуация обострилась слишком быстро и неожиданно. Эта гнида Али все-таки решил его прикончить. Правда, непонятно, какого черта он попытался сделать это через пару часов после того, как они обо всем договорились! А если не Али? Кто тогда? Серж нужен ему, чтобы вернуть Мансура. А вдруг Али за это время сам вышел на Романова, договорился с ним и решил просто наказать крайнего, чтобы удовлетворить свою мстительную натуру? Паранойя…

Эти вечные «а вдруг…», «а если…». Как в юности, когда девушка весь вечер не отвечает на твои звонки и предательская фантазия начинает нашептывать: а вдруг она сейчас не одна? А вдруг она в постели с твоим лучшим другом? И ты мчишься к другу, мучаешь его алкоголем до глубокой ночи – лишь для того, чтобы получить доказательства: «а вдруг» было фантазией. Паранойя осложняет жизнь. Но только до того момента, пока не спасает ее.