Машина Кэтрин остановилась под окном спальни. На краске вдоль всей левой стороны остался след небольшого столкновения.

– Что случилось? – Я обнял жену за плечи. – Ты цела?

Кэтрин прислонилась ко мне, будто посредством наших тел изображая столкновение, и сняла летную куртку.

– Меня даже не было за рулем – я оставляла машину на стоянке в аэропорту. – Она обхватила ладонями мои локти. – Он мог это сделать нарочно?

– Кто-то из твоих поклонников?

– Кто-то из моих поклонников.

Ее наверняка напугало бессмысленное нападение на машину, но Кэтрин смотрела на меня спокойно. Я ощупал след на левой двери и крыле, провел ладонью по глубокой вмятине, тянувшейся по всему боку автомобиля от разбитого заднего габарита до передней фары. На задней надколесной дуге остался ясный отпечаток чужого тяжелого переднего бампера – несомненная подпись «Линкольна» Воэна. Я узнал кривую вмятину, такую же четкую, как округлая расщелина между плотными ягодицами, такую же ясную, как тугое кольцо ануса – я все еще ощущал его на члене во время эрекции.

Нарочно ли Воэн преследовал Кэтрин, ударил ли ее машину на стоянке в знак начала ухаживаний? Я смотрел на бледную кожу и крепкое тело жены, вспоминая, как машина Воэна понеслась на меня между бетонных опор моста. Как Сигрейв, я должен был умереть в кислотной отключке.

Я открыл пассажирскую дверь для Кэтрин.

– Давай я поведу, свет уже не скачет.

– А руки? Ты точно готов?

– Кэтрин… Мне нужно сесть за руль, чтобы все прошло.

Она сложила голые руки под грудью и уставилась в салон своей машины, словно искала мух, о которых я ей рассказал.

Я хотел показать ее Воэну.

* * *

Я завел мотор и вывел машину со двора. Когда я поддал газу, улица изогнулась вокруг меня, будто мгновенно ускорившись. Движение машины, ее позиция и геометрия значительно изменились, как будто сбросив наносное – знакомое и сентиментальное. Улицы вокруг, витрины магазинов и прохожие светились, и машина, проезжая, меняла силу их свечения. На светофоре я повернулся к Кэтрин. Она положила локоть на окно, лицо и руки приобрели свой настоящий цвет – чистый и богатый, словно каждая клеточка, каждое пигментное зерно, каждый хрящик впервые стали реальными благодаря движению автомобиля. Кожа ее щек, указатели, ведущие нас по шоссе, машины, припаркованные на крыше супермаркета, обрели ясность и определенность, как будто схлынул гигантский потоп и впервые оставил все в покое, открыв подобный лунному пейзаж, натюрморт авторства бригады подрывников.

Мы ехали по автостраде на юг.

– А что с движением – где все? – Я осознал, что все три полосы почти пусты.

– Лучше вернуться… Джеймс!

– Еще нет, все только начинается…

Пока мы ехали по вспомогательной дороге, где Воэн пытался убить меня несколько дней назад, я думал об опустевшем городе с техникой, оставленной без присмотра. На свалке за поломанной оградой в белесом свете ждали брошенные машины. В темной пещере под мостом мы с Воэном обнимались среди бетонных колонн под шум движения наверху. Кэтрин глазела на церковные своды моста, напоминающие ряд пустых отсеков подлодки. Я остановил машину и повернулся к Кэтрин, без раздумий приняв позу, в которой занимался сексом с Воэном. Представились ягодицы Воэна, прижатые к моим ногам, вспомнился липкий анус. Почему-то наш половой акт был лишен всякой сексуальности.

Весь вечер мы катались по скоростным автострадам. Бесконечные системы магистралей таили в себе формулу бесконечного сексуального блаженства. Я смотрел, как съезжают с эстакады автомобили – каждый уносил на крыше частичку солнца.

– Ты ищешь Воэна? – спросила Кэтрин.

– В каком-то смысле.

– Ты больше не боишься его.

– А ты?

– Он хочет покончить с собой.

– Я понял это после гибели Сигрейва.

Она смотрела на машины, спускающиеся с эстакады, пока мы ждали у выезда на Вестерн-авеню. Думая о длинных царапинах, изуродовавших бок машины Кэтрин, я хотел показать их Воэну, провоцируя его снова овладеть Кэтрин.

Мы увидели Веру Сигрейв, беседующую у бензоколонки с заправщицей. Я свернул на площадку. Тело с крепкими бедрами, накачанными грудями и ягодицами было укутано в тяжелую кожаную куртку, словно Вера отправлялась в арктическую экспедицию.

Сначала она не узнала меня и уставилась сквозь меня на элегантную фигуру Кэтрин, чья поза нога на ногу в открытой спортивной машине с разодранным боком, видимо, вызывала подозрения.

– Уезжаете? – Я показал на чемоданы на заднем сиденье машины Веры. – Я пытаюсь найти Воэна.

Вера дала заправщице последние указания по поводу детского кресла для сына и, все еще глядя на Кэтрин, села в машину.

– Он преследует свою киноактрису. А его разыскивает полиция – на Нортхолтской эстакаде убили американского военного.

Я положил ладонь на лобовое стекло, но Вера включила дворники и чуть не порезала мне косточку на запястье.

И чтобы все объяснить, сказала:

– Я была с ним в машине.

Я не успел ее остановить – она выехала с заправки и влилась в быстрый поток вечернего движения.

На следующее утро Кэтрин позвонила мне с работы: Воэн преследовал ее до аэропорта. Слушая спокойный голос жены, я подошел с телефоном к окну. Глядя на машины, едущие по шоссе, я почувствовал, как напрягается член. Где-то внизу, среди тысяч автомобилей, ждал на перекрестке Воэн.

– Я видела его дважды – сегодня он поджидал меня у въезда на парковку.

– И что ты сказала?

– Ничего. Я позвоню в полицию.

– Нет, не надо.

Разговаривая с Кэтрин, я вдруг понял, что впадаю в привычные эротические грезы: я иногда расспрашивал Кэтрин о летном инструкторе, с которым она обедала, вытягивал одну за другой подробности кратких любовных встреч, эротических контактов. Я представлял, как Воэн поджидает Кэтрин на тихих перекрестках, следует за ней через автомойки и объезды, приближая мощное эротическое единение. Тусклые улицы освещены их телами во время продолжительного ритуала спаривания.

Не в силах дольше оставаться в квартире, я сел в машину и поехал к аэропорту. На крыше многоэтажной автостоянки рядом с грузовым терминалом я ждал появления Воэна. И действительно, Воэн поджидал Кэтрин у соединения эстакады и Вестерн-авеню. Он и не думал прятаться от нас, направив тяжелый автомобиль поперек движения. Явно не интересуясь ни мной, ни Кэтрин, левой ладонью Воэн барабанил по ободу руля, словно считывая в его дрожи азбуку Брейля. Тяжелое лицо превратилось в неподвижную маску, покрытые шрамами щеки застыли. Он несся по скоростной полосе, пока не поравняется с Кэтрин, потом отставал, позволяя другим машинам втиснуться между ними и занимая выжидательную позицию. Он пародировал манеру вождения Кэтрин, распрямив плечи и подняв подбородок, и постоянно жал на тормоз. Их стоп-сигналы вспыхивали синхронно – как разговор старой супружеской пары.