тюряге, ты не будешь в безопасности…

— Я тебя никогда не выдам. В любом случае я даже не знаю, где вы будете скрываться…

— Точно.

— И не знаю, где буду скрываться я.

— Тебя нет в картотеке, — напомнил ей Рафаэль. — Если сумеешь справиться, ты выкрутишься.

— Возьми меня с собой! — внезапно взмолилась она.

— Не может быть и речи. Ты мне не нужна.

Она попробовала приблизиться к нему, он удержал ее на расстоянии:

— Между нами труп Фреда. Не забывай об этом.

Она потупилась, он отпустил ее:

— А теперь спускаемся.

Она пошла вперед, но вдруг обернулась:

— Спасибо, Рафаэль. Ты мог бы меня убить, я знаю.

Он промолчал и зна́ком велел ей спускаться.

11:10

Теперь Кристель не привязана к креслу. Она вновь заняла свое место в банде. Или почти. Разве что у нее нет оружия и она сидит в своем углу, обдумывая неистовое желание убийства.

Убить Сандру. Задушить ее, размозжить ей голову о стену. Зарезать, как скотину.

Или убить ее мужа. Пусть испытает такие же муки, как она.

Вильям, убрав «беретту» под подушку, снова улегся на диван. Боль вернулась, а вместе с ней и усталость. Ему непременно надо быть готовым к отъезду. Брат и так уже многим рискнул. Ради него, ради спасения его жизни.

Хотя уже мог бы быть далеко. Обменять их неудобную добычу на чемодан банкнот и покинуть страну.

Он мог бы уже быть далеко, не обагрив кровью Фреда своих рук. И своей совести.

Но нет, он здесь…

…Стоит на пороге, курит и вбирает в себя хоть немного этого невероятно чистого воздуха.

Туман едва рассеялся. Ему нравятся здешние медленные утра.

Рафаэль вернулся в дом, где царила гнетущая тишина. Схватив куртку Патрика, он обшарил карманы и наконец обнаружил связку ключей.

— Я загляну в кладовку, а ты пойдешь со мной, — сказал он Сандре.

В ее глазах разгорелась тревога.

— С вами пойду я, — заявил Патрик, вставая со скамьи.

Рафаэль бросил на него убийственный взгляд:

— С каких это пор ты раздаешь здесь приказы?

— Это не приказ. Просто Сандра никогда туда даже не заглядывала. Так что она не знает, где находятся формы.

— Я прекрасно и сам их найду.

— Не думаю. Там пять комнат. Набитых коробками и разным барахлом. Вам потребуется целый день, чтобы найти то, что вы ищете. Да еще если повезет!

Рафаэль изо всех сил старался сдерживаться. Этот тип определенно чертовски действовал ему на нервы.

— Тогда все просто, папочка: ты говоришь мне, в какой комнате и в какой коробке я могу найти свое счастье. И поскорее.

— Проблема в том, что я и сам не слишком хорошо помню.

— Ты надо мной издеваешься?

— Нет, уверяю вас. Только прошу вас, не нервничайте… Я знаю, как выглядят нужные нам коробки. Но уже не точно помню, куда их поставил… Прошло два или три года, с тех пор я столько всего туда навалил.

— О’кей, — уступил Рафаэль. — Пойдешь со мной… Вилли, поручаю тебе Сандру. Хочешь, чтобы я ее связал?

— Нет, все в порядке, — заверил его молодой человек. — Не беспокойся.

— Я тоже пойду с вами, — неожиданно решила Кристель.

— Даже не думай!

Она положила ладонь на его руку.

— Я не уверена в этом типе, — вполголоса объяснила молодая женщина. — Он псих.

Рафаэль бросил ей презрительную улыбку:

— А ты, что ли, хочешь быть моим телохранителем? Оставайся здесь и заткнись.

Глава 26

По субботам Джессика обычно просыпалась немного позже.

К восьми часам отец отвозил ее в находящуюся поблизости музыкальную школу на урок сольфеджио, за которым следовало занятие по фортепиано.

А что она будет делать сегодня? Да и спала ли она?

И жива ли еще?

Ты не имеешь права так думать, упрекает себя Лоранс Дюрье. Она жива, я чувствую, я знаю. Иначе сейчас я тоже уже умерла бы.

В растерянности сидя в кухне перед остывшим кофе с осунувшимся от тревоги и бессонницы лицом, мать бесконечно перебирала в уме вопросы без ответов.

Стоя на краю пропасти, на вершине головокружительного утеса.

Где ты, моя дорогая? Где ты, мой ангел? Ты уехала по своей воле? Мы сделали что-то не так?

Позвонишь ли ты сегодня? Вернешься ли ко мне? Войдешь ли в эту дверь и крикнешь: «Мама, это я! Я вернулась…»

Лоранс Дюрье встала возле окна. Сад и улица тихи. Пустынны.

Тогда она задумалась о малышке Орели. Тоже пропавшей.

Может, это она уговорила Джесси бежать вместе с ней?

Если это так, когда они найдут девочек, надо будет разлучить их. Избавить свою дочь от ее дурного влияния…

Вдруг Лоранс услышала, как открылась, а потом захлопнулась входная дверь; в долю секунды где-то у нее в животе вспыхнула надежда, поднялась к голове, подобно оргазму.

От переполняющей ее огромной радости она едва не задохнулась.

Она обернулась и наткнулась взглядом на осунувшееся лицо мужа.

Их глаза тотчас же затопили слезы.

Где ты, моя любимая?

Я здесь.

Папа, мама… Я здесь!

На помощь!

Почему за мной никто не приходит?

Потому что никто не может знать, что ты здесь.

Это просто. Это жестоко.

Сперва ты будешь страдать, наверняка долго.

А потом ты умрешь.

Это просто жестоко.

Это твоя участь. Каждому свое.

Тебе не повезло, вот и все. Ты поставила не на счастливое число.

Впрочем, я тоже.

Я представляю, как ты говоришь сама с собой… Все лучше, чем эта невыносимая тишина, которая великолепно сочетается с чудовищным страхом.

С тем самым, что опорожнил твой кишечник и мочевой пузырь к тебе в джинсы.

С тем самым, который мешает твоим глазам закрыться, твоим мышцам расслабиться — пусть даже на краткое мгновение.

С тем, что будет неустанно преследовать тебя. Все то время, которое тебе осталось жить, или… Остаток твоей жизни, если ты когда-нибудь выберешься. Потому что — кто может знать…

Как нескончаемый кошмар, который только начинается.

Ради тебя я надеюсь, что он тебя убьет. Что не позволит тебе агонизировать всю жизнь.

Как он поступил со мной.

Орели не сводит глаз с тонкой полоски света.

С единственного ориентира, за который она цепляется. Здесь, посреди ничего.

Я не умру. Я не могу умереть.

Это невозможно.

Кто-нибудь придет. Освободить меня. Освободить нас, меня и Джесси.

Ее сухие глаза воспалились из-за того, что непрестанно смотрят на эту простую светящуюся черту.

Кто-нибудь придет. О нас не могут забыть. Не так скоро.

Мы не можем умереть.

Я не могу. Я слишком молода, чтобы сдохнуть. Мне еще так много предстоит сделать. Увидеть,