в коридор.

Вот видишь, Рафаэль, ты ошибся.

Я не такая, как все женщины.

Ранимая, хрупкая или беззащитная.

Скорей, я чудовище, выросшее в преисподней в тени своего хозяина и вскормленное человеческой плотью.

Вилли, 4 года

По пустырю с криком бежит маленький мальчик.

Его преследует молодой человек с палкой в руке:

— Сейчас я до тебя доберусь, дурачок!

Мальчик продолжает бежать и кричать.

Он делает вид, что ему страшно, он громко хохочет. Он оборачивается, строит рожицу старшему брату, останавливается всего на секунду, чтобы поддразнить его, прежде чем снова пуститься в галоп.

Рафаэль сдерживается, чтобы дать Вильяму вырваться вперед.

В конце концов он нагоняет его, обхватывает за пояс и, что-то выкрикивая наигранно страшным голосом, поднимает в воздух:

— Ага! Поймал!

Вильям задыхается в безумном смехе, от которого у него на глазах выступают слезы.

Посреди пустыря, под сенью бетонных свай, маленький четырехлетний Вильям играет со своим старшим братом в жандарма и вора.

Вильям всегда вор, а Рафаэль — жандарм.

— Пошли домой?

— Нет! Только не прямо сейчас, Рафаэль.

Сидя на плечах брата, Вильям смотрит на мир сверху. Как будто он его хозяин.

Никто никогда не сможет причинить ему зла. Потому что рядом с ним Рафаэль. Потому что он классный, он силач.

Это все знают.

Рафаэль, который совсем недавно исчез на несколько месяцев.

«Твой брат отправился в путешествие», — сказала тогда мама.

Несколько раз Вильям видел, что она плачет. Наверняка она скучала по его старшему брату.

Но сегодня Рафаэль вернулся. Теперь Вильям может каждый вечер спокойно засыпать после того, как мама его поцелует.

В уверенности, что больше с ними не приключится никакой беды.

Потому что рядом Рафаэль.

И потому что Вильям думает, что брат больше никогда не уйдет.

Глава 28

Тьма вернулась, тишина тоже. После этих ужасающих картин и звуков.

Сначала звук шагов. Он возвращается, он пришел! Истязать меня, истязать нас… Или убить меня, убить нас.

Потом звук поворачивающегося в замке ключа.

Ну вот, он здесь. Входит. Спасите, на помощь! Мама…

Включается свет, впрыскивая яд под веки.

Какой-то мужчина, незнакомец. Высокий, огромный. Рядом с похитителем.

У него удивленный вид.

Нет, они не сообщники, это можно прочесть по его глазам.

Голубым, как и у меня.

Он не видит приближающейся опасности. А ведь я закричала под скотчем. Изо всех сил.

Все происходит быстро, очень быстро.

Деревянная бита, которая обрушивается на него. Снова и снова. Которая перебивает ему кости, рвет плоть. С таким отвратительным звуком. Который я никогда не забуду.

Мужчина — тот, высокий — падает. Он кричит, потом стонет, потом молчит.

Кровь заливает его глаза.

Голубые, как у меня. А может, серые.

Его тело, извивающееся от боли, а потом уже не реагирующее. Принимающее удары, даже не защищаясь от них.

И монстр, который улыбается. Смеется. И обещает очень скоро вернуться.

Каждому свой черед.

Кто станет следующей жертвой?

Я или Орели?

Сжальтесь, прошу вас. Умоляю, только не я.

Хотя я люблю Оре. Клянусь вам, я ее люблю.

Но сделайте так, чтобы это была она. И чтобы он насытился…

Сжальтесь.

* * *

Патрик приоткрыл дверь и осмотрелся. Путь был свободен, он запер подсобку.

Здесь хорошо бы не промахнуться. Он избавился от самого опасного противника, парень и девица будут легкой добычей. Вроде десерта после основного блюда.

Мускулатура тут не главное. Гораздо полезнее сверхразвитые мозги.

Гораздо более действенно, а, Раф? Что скажешь?

Приближаясь к дому, он тихонько насвистывал.

Полицейские формы, мигалка… Он вполголоса хихикнул. А почему бы не частный борт, который доставит тебя прямиком на Карибы, идиот несчастный? Ну что он за кретин, этот налетчик… Готов схавать все, что угодно.

А я-то, ведь гениальная мысль! Я бог!

Да и обе пленницы устроили ему ожидаемое развлечение. Которое на секунду парализовало злоумышленника.

Эффект неожиданности — грозное оружие.

Ну вот, он дошел до угла дома. Вторая фаза его плана была готова. Сам он тоже.

Патрик толкнул входную дверь ногой: руки были нагружены старой темной одеждой, которая почти загораживала его лицо. А главное, великолепно скрывала «дабл игл».

Вильям лежал на диване, Кристель сидела в кресле, Сандра — на скамье. Все взгляды мгновенно обратились к нему.

— Где мой брат? — вставая с дивана, спросил Вильям.

У него в руке нет оружия — Патрик сразу это заметил.

Роковая ошибка.

— Там, позади меня. Думаю, докуривает свою сигарету.

Он положил груду сковывающего его тряпья на стол.

Хитрый прием — ловкий, стремительный. Вильям вытаращил глаза: на него был направлен кольт.

А он даже не понял, как это произошло.

— Не двигаться.

Оцепеневший Вилли покосился на ствол: хуже всего было не то, что он стал мишенью. Хуже всего не знать, что случилось с Рафаэлем.

Патрик, не сводя глаз с молодого налетчика, подошел ближе.

— Что ты сделал с Рафаэлем? — выкрикнул Вильям.

— Ему стало дурно… Спокойно, парень. Где твой пистолет?

Кристель начала едва заметно медленно приподниматься с кресла.

— Там, — кивнул Вильям в сторону дивана.

— Подними руки! — приказал Патрик. — Выше… Еще выше!

Вильям повиновался, даже несмотря на то, что левая рука с трудом его слушалась.

— Сандра, чего ты ждешь, любимая, чтобы взять его оружие и передать мне?

Его до сих пор пребывавшая в оцепенении жена как будто наконец очнулась. Она сходила за «береттой», передала ее мужу и в ожидании дальнейших распоряжений отступила в сторону.

Патрик с легкой издевательской улыбкой наблюдал за Вильямом.

— На колени, руки за голову.

Молодой человек попытался исполнить приказание. Однако мешала невыносимая боль в правой ноге.

— Или ты встанешь на колени, или я тебя прикончу, — пригрозил Патрик.

Превозмогая боль, Вилли встал на колени, от боли у него на глазах выступили слезы.

— Похоже, дела у тебя и впрямь неважнецкие… Но худшее, как я полагаю, у тебя в башке. Ты наверняка гадаешь, что приключилось с твоим старшим братцем, верно?

— Что ты с ним сделал, сукин сын?

— Я знаю, о чем ты сейчас размышляешь… Ты думаешь: «Этот тип — жандарм, он не может вот так запросто кого-то пристрелить!» Только вот у меня для тебя припасена сенсационная новость: я такой же жандарм, как ты — мальчик из церковного хора!

И пока Вильям изо всех сил старался сдержать слезы, Патрик принялся хохотать.

— Но фотография… Я видел твою фотографию в альбоме! — с яростью вспомнил молодой человек.

— Фотографию? Ах ту, где я в форме… После военной службы меня зачислили резервистом в жандармерию, — пояснил папочка, и в его голосе