‒ Вот, глянь, ‒ сказала, протягивая её Эйту.

Он взял молча и долго рассматривал наши изображения. А потом поднял на меня взгляд и спросил:

‒ Бель… как мы могли это потерять?

Его голос звучал безжизненно. А я впервые видела в глазах Эйтана Бестерли столько ярких эмоций. Сейчас он даже не пытался их прятать. Наоборот, сознательно позволял мне увидеть всю ту боль, которая съедала его в этот момент.

Я всё-таки не сдержалась. Опустила ладонь на его плечо. А он сразу накрыл мою руку своей и смежил веки.

‒ Что ты чувствуешь, Бель, когда касаешься меня?

‒ Сейчас только тепло, ‒ ответила, прислушавшись к себе. – Оно будто идёт изнутри. Прямо от сердца.

‒ А я безумно хочу обнять тебя, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Мою душу рвёт на части от непонимания, почему я этого до сих пор не сделал.

Он горько усмехнулся и всё-таки посмотрел на меня.

‒ У нас не получится дружбы, ‒ сказал, покачав головой. – Рядом с тобой я каждое мгновение думаю только о том, как тебя поцеловать, обнять, какими правдами и неправдами уговорить остаться со мной подольше. Не могу вспомнить, чтобы хоть одна женщина вызывала во мне такие сильные чувства.

Он медленно поднялся. Моя ладонь с плеча соскользнула на его грудь, да там и осталась. Я просто не могла заставить себя отдёрнуть её, как и не могла сделать хотя бы шаг назад. А Эйт невесомо погладил кончиками пальцев мою шею. И вдруг склонился ближе и легко коснулся губами моих губ.

В этот момент меня накрыло настоящей лавиной эмоций, с которой я просто не смогла справиться. Среди них были и страх, и нежность, и беспомощность, и сожаление, и радость, и грусть. Они лились с такой силой, будто где-то прорвало плотину. Не удивительно, что сознание не выдержало такого потока и поступило самым верным для него образом – банально отключилось.

***

В себя я пришла на диване. Лежала на мягкой подушке, укрытая тонким, невесомым пледом. А рядом, прямо на полу, сидел Эйтан.

Увидев, что я очнулась, он мягко мне улыбнулся и хотел взять за руку, но в последний момент сам себя остановил.

‒ Как себя чувствуешь? – спросил с плохо скрытым волнением.

‒ На удивление неплохо, ‒ ответила, прислушавшись к себе.

На самом деле ощущала лёгкую слабость, но сейчас она казалась незначительной. В остальном же ничего не напоминало о произошедшем казусе.

‒ Ты была права, предполагая, что от моего поцелуя можешь упасть в обморок, ‒ сказал Эйтан.

‒ Должна же и я в чём-то оказаться права, ‒ улыбнулась, наслаждаясь его нежным взглядом.

‒ Полагаю, это последствия ментального вмешательства. Того самого, шестнадцатилетней давности.

‒ И как от них избавиться? – спросила, нехотя садясь.

‒ Снять воздействие, ‒ ответил Эйт.

‒ То есть, никак.

‒ Я смогу это сделать, только если ты сама пустишь меня в своё сознание, ‒ предложил Эйтан. ‒ Но в твоём случае нужно полное доверие и максимальная открытость.

‒ Прости, но…

Он отрицательно покачал головой.

‒ Понимаю, пока этого нет, ‒ сказал, не отводя взгляда. – Потому что мы плохо друг друга знаем. Но ведь ничего не мешает нам познакомиться поближе.

Он всё-таки взял меня за руку, но сейчас от его прикосновения я ощутила лишь лёгкую волну жара.

‒ Давай хотя бы попробуем? – не желал сдаваться Бестерли.

Я не знала, что ему ответить. Мне нужно было время на принятие этого решения. С одной стороны, он, конечно, прав. Воздействие стоит убрать. Но с другой – от одной мысли, чтобы впустить Эйтана в свою голову, дать доступ к прошлому, к моим мыслям, чувствам, тайнам, желаниям, мне становилось дурно. Нет, не смогу. Это точно.

‒ Прости, но вряд что-то получится, ‒ сказала с сожалением. – Для этого нужна просто наивысшая степень доверия. Вряд ли я смогу открыться тебе настолько.

Он смотрел задумчиво. И уже по его взгляду было ясно, что Эйт всё для себя решил, и теперь обязательно найдёт способ добиться цели. Уж эту черту его характера я хорошо успела узнать.

‒ А ведь впервые ты упала в обморок, когда я просто взял тебя за руку, ‒ озвучил он свои мысли. – Но сейчас реагируешь на мои прикосновения гораздо спокойнее. Вероятно, с поцелуями будет также.

‒ Ты предлагаешь попробовать ещё раз? – спросила удивлённо. Возвращаться в беспамятство совсем не хотелось.

‒ Не сейчас, ‒ его улыбка стала хитрой. И вдруг он предложил: – Бель, а пойдём на свидание? Ты, вот, давно в театре была?

‒ Давно, ‒ вздохнула. – Даже не помню, когда. Наверное, ещё до рождения Ильера.

‒ Тогда давай завтра вечером сходим на спектакль? А потом прогуляемся по набережной. Я угощу тебя ужином и самыми вкусными десертами в столице.

‒ Свидание? – повторила с усмешкой. – Странно применять к себе это слово. Оно подходит юным романтичным особам. А я к их числу давно не отношусь.

‒ Неправда, ‒ возразил Эйт. ‒ Вот я вижу перед собой красивую молодую женщину и очень хочу, чтобы она согласилась встретиться со мной вне территории академии.

‒ И снова будешь целовать? – я посмотрела на него строго.

‒ Буду, ‒ даже не подумал врать Эйт. – Уже предвкушаю этот момент.

Я медленно села. Голова не кружилась, да и вообще моё самочувствие было вполне обычным. Эйтан всё ещё оставался на полу и теперь смотрел на меня снизу. Сейчас, в простых бежевых брюках и незаправленной рубашке с закатанными рукавами, он выглядел особенно притягательным, домашним, милым. Эйт Бестерли вообще был видным мужчиной. И он нравился мне – это глупо отрицать. Так, может, не стоит отказываться от свидания с ним? Он же не замуж меня зовёт, а всего лишь в театр. А мне явно не помешает развеяться.

‒ Хорошо, я согласна, ‒ ответила, поймав тёплый взгляд аквамариновых глаз. – И на поцелуй тоже согласна. В конце концов, мне интересно, упаду ли снова в обморок?

‒ Меня безумно радует твой энтузиазм, ‒ ответил с сияющей улыбкой.

‒ А сейчас, думаю, мне всё же пора отправиться домой. Уже поздно.

‒ Я провожу, ‒ тут же ответил Эйт, поднялся на ноги и протянул мне раскрытую ладонь, а я приняла его руку без малейшего колебания.

Эйтан не стал переодеваться, вышел из дома в домашней одежде. На улице уже стемнело, на аллее зажглись фонари, а погода стояла немного прохладная. Я куталась в преподавательский китель и невольно задумалась о покупке нового пальто. Эйт и вовсе не взял верхней одежды. А увидев, что я поёжилась от холода, приобнял меня за плечи.