‒ Я очень рассчитываю, что Изабель будет появляться в этом доме часто, ‒ сообщил ему Бестерли. ‒ И мне бы не хотелось, чтобы она узнала о тебе от кого-то другого.

Затем снова повернулся ко мне и пояснил:

‒ Бель, Херри едва не прикончил человека, который ударил его младшую сестру. На самом деле тот негодяй пытался взять её силой, но суд этого не доказал. Несостоявшийся насильник до сих пор на реабилитации. Но, как по мне, ему ещё мало досталось. Я сумел изменить приговор и взял Херридела к себе. Он не имеет права покидать границ академии до окончания утверждённого судом срока. И работает у меня.

Я на это смогла только кивнуть. В голове было слишком много мыслей. Вспомнились Шерри с Нико, которых Эйтан тоже спас от суда. Кажется, он не врал, когда говорил, что готов помогать любому своему ученику. И пример Херри это только лишний раз доказывал.

‒ Что у нас сегодня на ужин? – спросил Эйт своего повара.

‒ Овощное рагу с кусочками мяса и салат, ‒ ответил тот и добавил: ‒ Готовил не я. Взял в столовой. У нас продукты закончились.

‒ Хорошо, распоряжусь, чтобы доставили, ‒ кивнул Эйтан и дал парню знак накрывать на стол.

Пока Херри занимался расстановкой приборов, хозяин дома сам принёс бутылку уже знакомого мне вина и разлил его по бокалам. Я не стала отказываться. Если честно, даже хотелось немного расслабиться после столь насыщенного дня.

Потом лакей-менталист-преступник оставил нас наедине, и мне сразу стало немного не по себе. Почему-то такое со мной случалось каждый раз, когда я осознавала, что мы с Эйтаном только вдвоём. Но обычно это чувство проходило всего через пару минут. Так случилось и сейчас.

За ужином мы говорили на отвлечённые темы. Это уже стало нашей странной традицией ‒ не заводить сложных разговоров во время еды, а переходить к ним лишь после окончания трапезы. Эйт рассказал о том, что скоро в академии состоится большой осенний бал, который особенно любят первокурсники. О подготовке к нему, которая уже началась. Спросил, где я заканчивала учёбу, ведь уехала же из столицы после первого года обучения. И я поведала ему, что пошла учиться в Брихтский университет, когда Илю исполнилось три. Серфим нанял няню, и только благодаря ей я смогла закончить учёбу. После получения диплома, поступила в аспирантуру, потом получила звание профессора и так и осталась там преподавать.

‒ А я степень по менталистике получил только два года назад, ‒ признался Эйтан. – Раньше не до этого было. Но став работать тут преподавателем, быстро понял, что просто обязан заиметь звание профессора. Благо, знаний в области ментальной магии мне хватало. Оставалось только собрать некоторые свои исследования в одну работу и правильно её оформить. Зато сразу после меня назначили деканом факультета.

‒ То есть, в академии ты не так давно? – удивилась я.

‒ Нет. До этого работал менталистом-дознавателем. Числился в императорской тайной гвардии, но сотрудничать приходилось со всеми подразделениями стражей столицы.

‒ Почему ушёл?

‒ Отправили в отставку, ‒ признался Эйт и грустно усмехнулся. – Его Величество побоялся, что я могу скоро тронуться умом с такой работой. И решил определить меня в академию. К детям. Это что-то вроде реабилитации.

Теперь я смотрела на него иначе. Всего парой фраз он сказал мне о себе больше, чем за всё время нашего знакомства. Хотя, что я вообще знала о работе менталистов-дознавателей? Имела лишь отдалённое представление. Да и о самом Эйтане мне было почти ничего неизвестно. Несмотря на общего сына и прошлое, мы с ним оставались друг для друга лишь поверхностными знакомыми.

‒ А ты почему выбрала стезю преподавателя? – спросил Эйт, наполняя наши бокалы.

Он уже закончил с едой и теперь сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула.

‒ Я просто очень люблю историю, ‒ призналась, сосредоточенно накалывая на вилку кусочек огурца. – И мне всегда нравилось делиться своими знаниями. А дети оказались самыми благодарными слушателями и зрителями. Им нравятся мои иллюзии, и после такой методики преподавания они куда лучше запоминают материал. Воспринимают события прошлого не как сухие факты, а как целые занимательные истории. Один студент как-то сказал, что мои лекции для него, как походы в театр иллюзий, только интереснее. Если честно, эта похвала стала для меня самой высокой.

‒ Когда ты об этом рассказываешь, у тебя глаза горят, ‒ улыбнулся Эйтан. – Мне нестерпимо захотелось попасть на твои лекции.

‒ Приходи, ‒ рассмеялась я. – Ты же ректорский зам. Тебе можно даже без предупреждения.

‒ Спасибо, обязательно приду, ‒ кивнул он, глядя на меня с настоящим теплом. – Знаешь, я тоже немного умею создавать иллюзии. Служба заставила научиться. Не раз приходилось показывать на судах фрагменты чужих воспоминаний. Но это чаще всего были далеко не самые приятные моменты.

Его улыбка заметно потускнела, но он всё равно старался не показать, что эта тема его цепляет.

‒ Ты хотела рассказать мне о встрече с подругой, ‒ напомнил, видя, что я закончила с трапезой. – Узнала что-нибудь важное?

‒ Узнала, ‒ кивнула я.

И коротко пересказала ему всё, что сообщила мне Мирика. Эйт слушал внимательно, сосредоточенно. Но когда мой рассказ дошёл до момента, когда я попала в больницу, он весь подобрался и нервно отпил немного вина.

‒ То есть, именно после больницы ты уехала с Кайсом. А до того момента не отвечала ему взаимностью, ‒ проговорил он, нахмурившись. – Следовательно, существует вероятность, что именно твой бывший супруг организовал твои проблемы с памятью. И таким хитрым образом увёл тебя у меня.

‒ Хочешь сказать, ты мог бы не заметить, что на меня оказали ментальное воздействие? – спросила его. И сама отрицательно покачала головой.

‒ Заметил бы, это точно, ‒ вздохнул он и добавил: – А хорошая была версия.

‒ Но воздействие присутствовало. И ты меня всё равно отпустил, ‒ напомнила факты.

Эйт молчал. Кажется, ему было нечего на это ответить.

‒ А может, ты сам поработал с моими воспоминаниями? – озвучила я пришедшую в голову мысль. – Тебе, наверняка, не составило бы труда заменить себя в моей памяти на Серфа. Возможно, решил, что глупо женится на такой простушке? Или, к примеру, мы сильно поругались?

Эйтан поднял на меня взгляд, и в нём точно отражалось чувство вины.

‒ Учитывая, что я обвинял самого себя в твоём уходе… ‒ вымученно проговорил он, ‒ эта версия имеет право на жизнь. Но я не представляю, что могло заставить меня так поступить с любимой девушкой.

Мы сидели друг напротив друга, и вдруг мне очень захотелось коснуться его. Просто протянуть руку, провести по напряжённым плечам, разгладить вертикальную складочку на лбу. А в душе неожиданно родилась нежность. Да такой силы, что и не передать. Тогда-то я и вспомнила про магснимок. Встала из-за стола, прошла к сумке, которую оставила в гостиной и вернулась уже с карточкой.