плеть рассекла платье на спине и врезалась в плоть.

У меня вырвался сдавленный стон.

Эйва подошла и встала передо мной, равнодушие на ее лице почему-то пугало больше, чем если бы оно выражало злобу. Я искала в ее глазах – глазах моей сестры – хоть какой-то намек на человечность, но они были пусты.

Ее голос оказался еще более невыразительным, когда она заговорила так тихо, чтобы никто в толпе не услышал.

– Если вдруг ты это переживешь, не забывай, что в этом королевстве нет места, куда бы я не смогла дотянуться. Когда ты решишь произнести хоть слово о том, что, как тебе кажется, ты знаешь, вспомни о своем драгоценном кузене в клане Лося и о том, что и его может ждать подобная процедура.

Холод пронзил меня до костей.

– За что ты меня ненавидишь? – спросила я, стиснув зубы.

– Твоя семья отняла у меня все. Я просто надеюсь однажды поквитаться. – Она плотно сжала губы, повернулась ко мне спиной и отошла, прежде чем я успела ответить.

На этот раз, когда раздался щелчок, я была готова… или должна была быть, но второй удар был куда хуже первого.

И все же я не закричала. Пока что. Но ни одним уголком души я не верила, что выдержу еще двадцать восемь.

Щелк!

Спина протестующе выгнулась, и я крепко зажмурилась, чтобы не видеть брызг крови на снегу.

Хорошо хоть Эвандера нет. Меньше всего мне хотелось, чтобы он злорадствовал над очередной моей ошибкой.

– Только посмотрите на себя, леммикки, типичная испорченная принцесса съежилась всего от нескольких ударов. Как это ожидаемо!

От одной мысли о его насмешках, я распрямила плечи и подняла голову. Я попыталась свирепо взглянуть на Эйву, но не могла разглядеть ее сквозь непрошенные слезы. Следующий удар заставил меня пожалеть об этом ничтожном протесте. От шестого удара я уже кричала.

А затем я перестала считать. С каждым неизбежным щелчком проклятого хлыста на меня волнами накатывали гнев и боль. Только цепи не давали мне упасть.

Я потеряла всякое чувство времени и окружающего пространства, пока вдруг не раздался знакомый высокомерный голос.

– Играете с моей зверушкой, дорогая мачеха? – Голос Эвандера был холоднее ледяной земли под моими ногами.

Неумолимая работа хлыста прекратилась, хотя боль никуда не делась. Из ран на спине ручьями лилась кровь, пропитывая платье.

Я уговаривала себя, что этот перерыв – единственная причина, почему я чувствую облегчение. Вовсе не из-за присутствия Эвандера. Ни в коем случае, ведь я оказалась тут только из-за него.

– Я лишь слежу за исполнением приказа вашего отца, – ответила Эйва. – Твоя пленница пыталась сбежать.

– Неужели? – Черные сапоги появились в поле моего зрения, я заставила себя поднять взгляд и посмотреть ему прямо в глаза.

Я надеялась, что он ощутит хотя бы половину укора, который я ему бросала. Надеялась, что хоть раз в своей преисполненной высокомерием, сволочной жизни он не будет делать вид, будто нет ничего страшного в том, как он потребовал себе мою жизнь.

– Похоже, вас и на пять секунд нельзя оставить одну, леммикки. – В его словах был какой-то подтекст, который я своим истерзанным болью мозгом не могла уловить.

Мне не удавалось сформулировать ответ. В повисшем молчании слышалось только мое прерывистое дыхание.

Он наклонился поближе и проговорил так тихо, что было едва слышно:

– Если вы не в состоянии смотреть без вызова, сообразите хотя бы закрыть глаза.

Его голос звучал насмешливо, но в словах было что-то еще.

Угроза? Предостережение? Он покосился на Эйву, и я предположила, что последнее. Он хотел, чтобы я изобразила смирение? Перед этой женщиной, которой ничего другого и не нужно было?

Да чтоб мне провалиться на этом месте, нет!

Эвандер сморщился, как будто прочитал мои мысли, и выпрямился во весь рост.

– Что именно сказал отец? – спросил он уже громче, обращаясь к кому-то за моей спиной.

– Сказал, чтобы она получила соответствующее наказание, – ответил Саму.

– Сколько ударов она уже получила?

– Двенадцать, милорд.

На щеках у Эвандера заходили желваки.

– Двенадцать ударов для крошечной спины принцессы при стандартных двадцати для взрослого мужчины, да еще и солдата. Полагаю, это более чем… соответствующе.

Он обернулся, обращаясь к зрителям.

– Мы же не хотим, чтобы она умерла, пока нам не подвернется возможность использовать ее против наших дорогих соседей, не так ли?

Я перехватила оценивающий взгляд Эйвы, она посмотрела на Эвандера, на меня, а затем на одобрительно гудящую толпу. Наперекор самой себе, наперекор каждому уголку своей упрямой души, я заставила себя опустить веки до того, как она успела заметить бурлящую в моих глазах ненависть.

Когда никто не ответил, Эвандер заговорил снова.

– Конечно, всегда можно послать за отцом, но мне бы не хотелось беспокоить его по таким пустякам. Не так ли, дорогая мачеха?

По толпе снова прокатился гул. Слышна ли им ярость в его голосе так же хорошо, как мне?

– Конечно, нет, – наконец ответила Эйва, но ее тон показался мне чересчур торжествующим. – Тогда еще разок – ей на память.

Впервые маска отстраненности на лице Эвандера сменилась чем-то другим, его лицо теперь выражало чистейшую ненависть.

– Не… – хотел было возразить он, но щелчок хлыста заглушил его слова, а мою спину снова обожгла боль.

У меня вырвался очередной крик. Перед глазами поплыли пятна, но я изо всех сил старалась не потерять сознание. Раздался звон цепей, и я бессильно рухнула на мерзлую землю. Эвандер мгновенно оказался рядом, пытаясь взять меня под руки в попытке поднять.

– Нет. – Только одно слово. Все, что мне удалось из себя выдавить.

Нет, ты мне не поможешь.

Нет, я не буду показывать слабость перед этой женщиной.

Просто. Нет.

Эвандер медленно вздохнул.

– Хоть раз в своей никчемной жизни, Роуэн, расставьте приоритеты правильно!

Роуэн. Он уже называл меня по имени? Мой разум был затуманен, голова шла кругом, но я не могла припомнить, чтобы слышала от него этот короткий набор звуков прежде.

В его обычно снисходительном тоне появились неожиданные просительные нотки. Неуверенная, что смогу встать, я заставила себя кивнуть.

Эвандер поднял меня на ноги, и это оказалось слишком, раны на спине раскрылись, к горлу подступила тошнота. Я пошатнулась вперед, он ухватил меня крепче, и мир вокруг потемнел.

Глава 45

Меня разбудил странный пронзительный звук. Мяуканье? Я что, заснула в комнате у Авани? Дворцовые коты всегда ее отыскивали.

Однако эта мысль казалась неправильной. Неправильной и странно болезненной.

К тому же подушка пахла по-другому. От нее шел дымный, землистый