Но я уже сомневалась, так ли это. Разве я еще не устала бороться?

– Ей становится хуже. Нужно…

Следующее, что я помню, – тепло, разлившееся по моему телу и успокоившее дрожь. Жадно впитывая его, я потянулась навстречу, как увядающий лист к солнцу. Наконец, глубокий вдох, затем еще один, достаточно глубокий, чтобы снова втянуть этот дымный землистый запах. Потом – небытие.

Глава 46

Я спала на скале. На теплой скале. Пальцами я очертила острые края и попыталась открыть глаза, но веки как будто склеились. Но вдруг скала зашевелилась, поднимаясь и опускаясь, плавно увлекая меня за собой.

О нет!

Моя рука застыла, а мне все-таки удалось разлепить глаза, убедившись в том, о чем я уже начала догадываться. Была глубокая ночь, но гудящий в очаге огонь отбрасывал достаточно света, чтобы осмотреться. Достаточно, чтобы увидеть, что я распласталась лицом на широкой, загорелой груди, а пальцы обхватили крепкий бицепс с выпирающими жилами.

Промелькнули смутные обрывки воспоминаний. Меня сильно лихорадило. Я теряла сознание и приходила в себя. А Эвандер, положив одну руку мне на голову, а другую – на поясницу, крепко прижимал меня к себе, пока судороги и дрожь не затихли.

Я подняла взгляд на крепкий подбородок, покрытый двухдневной щетиной, и это показалось странным. Эвандер всегда был чисто выбрит. Однако это точно был он. Темные ресницы лежали на щеках, рука была подложена под голову, а грудь равномерно опускалась и поднималась.

Я лежала на нем всем телом, прижавшись животом к его животу и подоткнув ступни под его лодыжки.

Могло быть и хуже. Он мог не спать, наблюдая за моим унижением.

Хотя нам обоим это едва ли было в новинку, если обрывки туманных воспоминаний о моей болезни были верны.

Я пошевелилась, и спина протестующе заныла. Подвинувшись, я одернула край одежды и увидела, что на мне ее… очень мало. Тонкая кремовая сорочка была на несколько размеров больше, чем нужно, а черные шнурки были распущены. Она не скрывала, а подчеркивала все, что находится под ней.

Отлично! Щеки у меня запылали.

Решив переместиться, пока он не проснулся, я уперлась рукой в кровать, а другую, стиснув зубы и не обращая внимание на жжение в ранах, вытащила из-под спины Эвандера. Я так сосредоточилась на, казалось бы, незначительной цели, что не заметила, как изменился ритм дыхания у Эвандера, пока две крепкие руки не ухватили меня за талию.

Стараясь не дотрагиваться до следов от плети, он отодвинулся и стал меня разворачивать, пока я не оказалась на соседнем месте. Когда я коснулась спиной подушки, хоть та и была мягкой, меня пронзила мгновенная вспышка боли. Я со свистом выдохнула сквозь зубы, а когда улеглась, боль утихла. Все это оказалось очень утомительным, и, откинув голову на подушку, я принялась разглядывать Эвандера.

Он подложил ладонь под затылок, выглядя очень смущенным, чего я от него никак не ожидала.

– Лекарь сказал, вам нужно тепло, но с вашей спиной… – Его голос был хриплым после сна.

– Конечно, я… – Вместо слов у меня вышло какое-то карканье, и я замолчала, не зная, как закончить предложение.

Что вообще говорят в такие моменты?

Глаза у него были воспалены, а при виде темных синяков, которые залегли под ними, мне стало интересно, неужели он заснул впервые за…

– Как долго я была без сознания?

– Три дня с перерывами.

Три дня? Неужели все это время он оставался в постели, пока я спала у него на животе? Я силилась совместить образ этого мужчины с тем, который ожидал похвалы за то, что меня не убил.

– И вы были здесь все это время? – уточнила я.

Он кивнул, его лицо предусмотрительно ничего не выражало.

– У вас была очень высокая температура, и никак не удавалось ее сбить. Поэтому выходило, что либо я, либо безвременная смерть.

Почудились ли мне оправдывающиеся нотки в его голосе?

Я открыла было рот, чтобы сказать, что от температуры я бы вряд ли умерла, но закрыла, вспомнив, как скончалась его мать. Поэтому не стоило исключать такое развитие событий, пусть даже кровь фейри немного повышала мою сопротивляемость.

По меньшей мере, третий раз его вмешательство спасало мне жизнь, хотя, по его собственному признанию, он был готов меня убить, если понадобится.

Тогда зачем?

Я ответила на свой же вопрос вслух.

– Ну, жаль было бы потерять такую прекрасную политическую пленницу, да к тому же это значило бы неприятности для Мед… – Тут я закашлялась, меня подвело больное горло.

– Вот. Вам нужно попить. – Эвандер отвернулся, чтобы достать что-то с тумбочки, но, по-моему, еще и для того, чтобы скрыть странное выражение, промелькнувшее на лице.

В результате этого движения мне открылся беспрепятственный вид на его оголенную спину, и я не смогла сдержать изумленного возгласа.

Кожа была вдоль и поперек испещрена белыми полосами, резко выделявшимися на фоне ровного загара. Они были разной толщины, некоторые хорошо зарубцевались, а другие остались корявыми… как будто у них не хватило времени срастись, когда их рассекли заново.

Он замер, плечи его напряглись.

– Вы тоже известный беглец? – Я старалась говорить беззаботно, не желая еще больше его смущать.

Он медленно повернулся ко мне, хотя держался по-прежнему напряженно.

– Вроде того, – пробормотал он.

Любопытство потеснило усталость. Если телесные наказания здесь в ходу, значит ли это, что он был непокорнее остальных? А когда это началось? Некоторые шрамы выглядели слишком старыми и не могли относиться ко времени его военной службы.

Прежде чем я успела его спросить – если бы я стала спрашивать, – он сунул мне в руку кружку с водой. Я прижала ее к губам трясущимися руками, проклиная слабость после болезни. Какое-то время в комнате слышались только чересчур громкие глотки, которыми я опорожняла кружку.

Запястья обожгло, и я поняла, что кожа там стерта наручниками до мяса. На левой руке красовалась почти зажившая ранка от распоровшего кожу амулета в виде лотоса.

Отлично! Нужно было его снять, когда я прочитала письмо Тео, но я не могла заставить себя избавиться от того, что приносило хоть небольшое утешение.

Всего одна оплошность из длинного списка.

Я отвела глаза от раны на коже, и некоторое время мы с Эвандером молчали. Он не напоминал, что предупреждал меня не выходить из комнаты, а я не напоминала, что если бы не он, меня бы тут вообще не было.

Что следует говорить, когда сначала ты оказываешься в опасности из-за кого-то, а потом этот