именно один возничий, свидетельствует сообщение Ксенофонта о реформировании колесниц Киром. Он говорит о том, что вместо, по-видимому, трех человек, размещенных в обычной колеснице, в серпоносной был лишь один возничий (Xen. Cyr.,VI,1,28–29; ср.: VI,4,5). Кроме того, он же сообщает и о том, что если колесничий выпрыгнет из кузова, то последний останется пустым (Cyr., VIII,8,25; Ап., 1,8,20). Более поздние писатели истории Александра Македонского, говоря о вооруженных колесницах, так же упоминают лишь возниц, а не воинов (Arr. An., III,14,5; Ps.-Cal., 1,41,15; Curt., IV,15,3; Jul. Val., 52: aurigae). Значение же слова auriga объясняет Исидор Севильский (Orig., XVIII,33): «Возницей собственно называется тот, кто колесницу ведет и управляет ею или кто погоняет запряженных коней». Таким образом, можно не сомневаться в том, что экипаж колесницы состоял из одного колесничего. Это хорошо понимали филологи, работавшие с текстом Ксенофонта140. А поскольку в конструкции колесниц в период эллинизма, вероятно, не произошло существенных изменений, то мы вправе посчитать, что и количество человек в экипаже осталось то же.

Из вспомогательного персонала упряжки Ксенофонт упоминает лишь одного служителя ύφηνίοχος, который при необходимости принимает вожжи у своего колесничего и закрывает за ним дверь кузова сзади (Xen. Cyr.,VI,4,5; VII,1,15). Лексикографы, не видя особого отличия от собственно возницы, довольно лаконично объясняли значение данного термина (Hesych., Suid. s. ν. ύφηνίοχος ήνίοχος; cp.: Demosth., LXI,28). Греческий ритор Фаворин (s. ν. ύφηνίοχος) считал приставку ύπό просто плеоназмом. Сопоставить данное слово с аккадской терминологией довольно проблематично (ташлишу?). Видимо, ύφηνίοχος управлял квадригой, когда колесничий по каким-то причинам не ехал в ней и в то же время он выходил из кузова, когда возничий туда входил.

Итак, мы видим, что упоминающиеся в вавилонских табличках taslìsu (ташлишу), màr amel si-si-i («сыновья людей коня») и LÚ. sâbe meš ša GIŠ.. narkabti («воины колесницы») – это всё традиционные названия для вспомогательного персонала колесницы, которые продолжали существовать в персидское время. Вместе с тем, можно проследить связь первых двух категорий с военным делом, однако, они, вероятно, не имеют никакого отношения к колеснице с серпами. Впрочем, нельзя исключить и того, что после появления серпоносной квадриги старые аккадские названия могли быть наполнены новым содержанием и те же правые и левые ташлишу стали служителями тех же колесничих, сражающихся на квадригах с серпами. В период же эллинизма, когда греческий язык распространился, возничего вполне могли называть традиционными терминами ηνίοχος или αναβάτης.

4. Мобилизация колесничих

Комбинируя восточные и античные свидетельства, можно попытаться восстановить систему мобилизации колесничих, да и других родов войск. Сначала царь созывал военный совет и на нем решал вопрос о мобилизации (Hdt., VII,8; Ps.-Cal., 11,7). Решение о мобилизации передавалось местным сатрапам и они, в свою очередь, от имени царя объявляли её начало (Ps.-Cal., 1,41,3). Сбор армии происходил как в случае подготовке к войне, так и для ежегодного смотра всех военнообязанных различных родов войск, который был, видимо, в январе (Xen. Оес., 4,6; Just., Ш,1,7–8)141. Количество воинских контингентов было распределено по сатрапиям согласно численности населения, а рода войск – согласно культурно-исторической традиции (Xen. Оес., 4,5). Военнообязанные должны были явиться в места сбора войск, в случае с южной Месопотамией – это, очевидно, Урук (BE. X, 61, 1. 14; 62, 1. 10; PBS. 2/1, 54; 162; UCP. 9.275). Тут они регистрировались у писцов переводчиков. Говоря о данной военной обязанности всадников-землевладельцев, Ксенофонт сообщает, что «…знатные вместе с конями и копьями являлись к воротам Кира» (Суг., VIII, 1,8). Выражение «являться к воротам Кира» автор употребляет отнюдь не случайно – это восточное понятие, согласно которому «явиться к воротам» – значит придти на службу142. Видимо, речь идет о наборе войск, из ближайших к местопребыванию правителя областей. Ниже афинский историк скажет и о том, что живущие в сатрапии всадники и колесничие должны так же являться к воротам местных сатрапов, жизнь которых строилась по столичному образцу (Xen. Суг., VIII,6,10). Затем войска стягивались в крупные военные лагеря, которые имелись у каждой определенной группы провинций. В случае с южным Двуречьем – это, вероятно, Элам (Dar. 154; 308; UCP. 9. 275)143. Во главе отрядов, набранных из сатрапии стоял сам сатрап, который, в свою очередь, подчинялся карану. Еще немецкий историк Эдуард Мейер (1855–1930) первым высказал предположение о том, что империя делилась на военные топархии, во главе которых стояли караны, сейчас его гипотеза общепринята. Сам же термин κάρανος (Xen. Hell., 1,4,3; ср.: Xen. An., 1,9,7) образован от персидского слова kara – «народ-войско»144. Крупными военными операциями руководил сам царь, тогда как периферийные боевые действия возглавлялись сатрапами145.

Царская служба могла быть длительной. В 513 г. до н. э. всадники призывались на три года (Dar. 253). Еще с раннеахеменидского времени военнообязанные стали нанимать вместо себя заместителей. Так, глава торгового дома Эгиби в Вавилоне Мардук-нацир-апли (он же Ширку), который, по-видимому, должен был служить колесничим, нанял для службы вместо себя другое лицо (Dar. 154): «Куцур-Эа, сын Бании, потомок […], за плату вместе с воинами колесницы Бел-апли-иддина, градоначальника Вавилона, отправится в страну Элам вместо Ширку, сына Иддины, потомка Эгиби». Он получил 50 сиклей серебра, как плату, до конца месяца ташриту из рук Ширку. Контрагенты получили по одному экземпляру документа. Третье лицо выступило гарантом за Куцур-Эа146. Сумма в 0,8 мины, полученная Куцур-Эа за наем сроком в 6,5 месяцев, была довольно приличной, что говорит о сложности предстоящей службы147. Хотя речь в документе, очевидно, шла о службе на невооруженной колеснице, но, вероятно, возничие упряжек с серпами могли поступать аналогично. С той лишь разницей, что в первом случае речь идет о простом ополченце, а во втором – о военном поселенце.

Гвардеец персидского царя. Воин одет в такое же одеяние, как и гвардейцы из Суз, однако воин носит еще и войлочную шапку. Рельеф из Персеполя (V в. до н. э.).

Воспроизведено по изданию: Bittner S. Tracht und Bewaffnung des persischen Heeres zur Zeit der Achaimeniden. Miinchen, 1985. Taf. 20 (слева).

Несмотря на то, что царская администрация пыталась поддерживать боеспособность своих войск ежегодными смотрами, боеспособность из-за подобной практики становилась всё меньше. Ксенофонт, основываясь на своем опыте в битве при Кунаксе, задметил эту ситуацию (Xen. Суг., VIII,8,24–25): «Даже серпоносными колесницами они более не пользуются так,