Его глаза такие темные, почти черные, но в правом глазу есть золотистое пятнышко — пленительная аномалия, которая притягивает меня.

Его губы изгибаются в тонкой, загадочной улыбке, и он наклоняется чуть ближе, заставляя меня затаить дыхание. Мое сердце бешено колотится, пока я пытаюсь сохранить самообладание.

— Сегодня мы это не решим. Будь готова завтра в десять. Мы едем к Аmmo.

Тепло его дыхания посылает дразнящую дрожь по моему позвоночнику.

Не говоря больше ни слова, он выпрямляется, поворачивается ко мне спиной и уходит из гостиной.

Я остаюсь сидеть на месте, охваченная вихрем противоречивых эмоций.

Что на самом деле…

Я надеялась, что мы все уладим, но, похоже, не получится. Это возвращает меня в те времена, когда мы с Джоном ссорились. Он просто отмахивался от меня направо и налево, не позволяя подтвердить свои чувства. Что бы он ни сделал, я всегда была не права, будь то потому что я действительно что-то сделала, или потому, что он задел мои чувства.

Я всегда говорила: Ты провоцируешь меня на то, что я не хотела сказать или Почему ты расстроен? А как же мои чувства? Ты когда-нибудь задумывался о них?

И тогда именно я чувствовала себя виноватой, что заставляло меня извиняться без необходимости.

Я не собираюсь снова проходить через это, настоящее или фальшивое.

Вот почему я хочу, чтобы он извинился первым.

Может быть, это по-детски и неправильно, но мне это нужно.

При мысли о моем прошлом меня охватывает всплеск эмоций, и с новой решимостью я следую за Лукасом в коридор.

— Лукас.

Мой голос полон убежденности. Он поворачивается ко мне лицом, выражение его лица настороженное.

— Я не буду извиняться. — Твердо говорю я, глядя ему прямо в глаза.

— Я тебя об этом не просила.

— Но ты…

Челюсть Лукаса сжимается, и он бросает на меня пронзительный взгляд, делая несколько шагов в мою сторону.

Черт, кажется, я только что слишком сильно уколола медведя.

Несмотря на его возбуждение, он все еще выглядит невероятно, и это расстраивает, потому что я должна быть расстроена из-за него, а не возбуждена.

Его присутствие заставляет меня забыть обо всем и поддаться влечению, которое сохраняется между нами даже во время ссоры.

— Но что, Леора? Я должен извиниться только потому, что ты этого хочешь? Так не бывает, дорогая. — Он произносит слово «дорогая» так, словно оно ядовитое. — Мое терпение истощилось. Я думал, у нас была хорошая ночь. — Он проводит рукой по волосам, вздыхая: — Я не умею читать мысли — не умел тогда и не умею сейчас. Если ты считаешь, что я должен знать о твоём прошлом, — это несправедливо.

Лукас скрещивает руки, выражение его лица по-прежнему настороженное.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться и сохранить ровный голос.

— Я была зла и обижена, и я хотела донести свою точку зрения. — Я пытаюсь оценить выражение его лица, но ничего не получается, поэтому я продолжаю. — Мои друзья хотели, чтобы я снова почувствовала уверенность в себе, а подойти к парню, похожему на тебя, и получить ответную реакцию — это придаст девушке уверенности. Я никогда не хотела использовать тебя как-то иначе, кроме как для разговора.

Челюсть Лукаса сжимается, и на мгновение мне кажется, что он собирается сказать что-то еще, чтобы подлить масла в огонь.

Но потом он тяжело вздыхает, снова проводит рукой по своим и без того беспорядочным волосам.

— Леора. — Произносит он мое имя с такой заботой, что его голос становится нежным прикосновением посреди напряжения. — Это был долгий и напряженный день для нас обоих. Может, мы отложим этот разговор и обсудим его, когда хорошенько выспимся?

Он прав.

Это был напряженный день.

Возможно, именно это и подстегивает мои эмоции.

Хотя мне хотелось решить все сейчас, я киваю в знак согласия.

Он поворачивается и идет в сторону своей спальни, его плечи слегка ссутулены.

Я смотрю ему вслед, и каждый его шаг отражает усталость, которую он несет в себе.

Когда он исчезает из виду, я поворачиваюсь и направляюсь в свою спальню, в моей голове бушуют мысли и эмоции.

В воздухе висит тяжесть, молчаливое свидетельство того, что на наших плечах лежит груз прошедшего дня.

Войдя в свою комнату и закрыв за собой дверь, я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Ссора вымотала меня до предела, но я знаю, что это еще не конец. Нам еще есть о чем поговорить, и я надеюсь, что мы сможем все уладить.

Если не считать всего остального, сегодня я узнала кое-что о своем муже: Лукас может быть еще более упрямым, чем я.

Я медленно открываю глаза, моргая от яркого света.

Мягкий свет из окна проникает сквозь шторы, освещая комнату теплым светом.

Он окрашивает стены в золотистые оттенки, а по полу пляшут тени.

Я вытягиваю руки над головой, ощущая приятное покалывание, когда мышцы пробуждаются от дремоты.

Приподнявшись, я замечаю в воздухе слабый запах соленого океана, который доносит легкий ветерок, шелестящий занавесками.

Щебетание птиц за окном дополняет безмятежную атмосферу.

Кажется, что я живу во сне.

Сердце замирает, когда воспоминания о вчерашней ссоре всплывают в памяти, разрушая умиротворенность момента. У меня была всего одна минута покоя, прежде чем воспоминания о нем разрушили мое утро. Я не знаю, как жить дальше, и даже не знаю, хочу ли я этого.

Часть меня хочет затаить злость и обиду, не сдаваться и признать свою неправоту. Но другая часть меня, более мягкая, хочет найти способ преодолеть разрыв и начать строить отношения.

Я хмыкаю.

Какие отношения?

Другие должны увидеть это испытание и поверить в него.

На самом деле неважно, ссоримся ли мы или недолюбливаем друг друга за закрытыми дверями.

Мы просто должны создать видимость, что любим друг друга.

Я глубоко вдыхаю и тянусь к телефону на тумбочке. Первым делом я открываю групповой чат между мной и девочками и нахожу несколько сообщений.

Аделин:

Мы уже дома, habibti.

Как ты?

Софи:

Как новый муж?

Аделин:

Они, наверное, убили друг друга, поэтому она не отвечает.

Я:

Доброе утро, мои любимые.

Я в порядке, и никто никого не убил… пока. Но если я сегодня не отвечу ни на одно сообщение, меня, скорее всего, посадят в тюрьму за причинение вреда моему «мужу». В таком случае, я люблю вас.

Я смотрю на часы на телефоне: 9:40 утра.

Черт, у меня всего двадцать минут, чтобы собраться.

Я перекидываю ноги