Незванов бросил окурок на землю и растоптал его ботинком, затем резко развернулся к Гурову всем корпусом.

– Ну вот, – с расстройством заявил тот. – Взял и намусорил.

– Хватит надо мной издеваться! – угрожающе произнес Незванов. – Ты тон смени для начала, а потом уже что-то проси у человека.

– Обидеть тебя я точно не хотел, – ответил на упрек Лев Иванович. – Ты сам везде ищешь подвох, а потом обижаешься. На этой ноте я тебе скажу вот что. Завязывай и помоги мне выйти на убийцу, либо мы больше с тобой не увидимся.

Незванов выпучил глаза и заявил:

– Я не просил меня защищать.

– Да что ты такое говоришь? Это означает, что памяти у тебя совсем не осталось.

Он был уверен в том, что Артем сменит тон и сдастся. Не по причине бесхребетности, а ради здравого смысла.

Но у Незванова были свои соображения на этот счет. Он поднялся, пихнул раздавленный окурок под скамейку и пошел прочь.

Гуров не стал догонять его, проследил за этим субъектом ровно до того момента, пока тот не сел в машину. Черный «Хендай» тронулся с места и встроился в поток машин, следующих к перекрестку.

Все было чисто. За Незвановым никто не присматривал. Ни один автомобиль из тех, которые были припаркованы неподалеку, за ним не последовал.

«До тебя еще не добрались, – подумал Лев Иванович, выходя из сквера. – Но следующим в очереди определенно будешь ты».

Проезд между двумя домами-башнями в Марьино был перекопан. Рабочие меняли дорожное покрытие. Гурову пришлось парковаться за пределами двора.

Старушки в белых косыночках сидели на той же лавочке, на которой и несколько дней назад. Похоже было на то, что ни шум, ни пыль им не мешали. Они о чем-то беседовали. Когда одна говорила, другая наклонялась в ее сторону, чтобы лучше слышать.

Дверь, ведущая в клуб, расположенный в подвале, никуда не делась, была закрыта, как и в прошлый раз. Сыщик прошел мимо. Вниз ему было не нужно.

– Добрый день, – как можно дружелюбнее поздоровался он, подойдя к лавочке.

Старушки одновременно подняли головы. Одна сделала ладошку козырьком и приставила ко лбу, хоть сидели они не на солнце.

– Добрый, – сказала она.

– Присяду?

– Садитесь, конечно, – разрешила старушка.

Ее подруга промолчала.

Гуров опустился на лавочку.

– Вам это не надоело? – Он указал на асфальтовые обломки, сваленные прямо на тротуар.

Разговорчивая бабушка взглянула на мусор.

– Так уберут же, – философски заметила она.

– А не слишком они шумят? – спросил сыщик.

– Нет, нормально, – ответила старушка. – С возрастом слух не так четко воспринимает звуки.

Гуров не стал предъявлять служебное удостоверение. При этом люди зачастую терялись, забывали самое важное или, наоборот, говорили слишком много и все не о том. А те, которые были постарше, как, например, эти самые женщины, вообще могли уйти. Потому сыщик никогда не размахивал документами с порога, если ему предстояло опросить свидетелей.

– Вы здесь живете? – Он указал на дом у себя за спиной.

– Нет, только я, – ответила разговорчивая бабушка и посмотрела на свою подружку. – А вот она в доме напротив. Просто там негде посидеть, а здесь хорошо.

– Вы меня не помните?

Старушки одновременно повернули головы в его сторону.

– Видела вас здесь раньше, – сказала все та же бабушка. – А что такое? Ищете кого-нибудь?

– Я из уголовного розыска. Зовут меня Лев Иванович Гуров. Хочу задать вам несколько вопросов.

Старушки приосанились.

– Смотря что вас интересует, – с готовностью проговорила словоохотливая бабуля.

– Вот спасибо, – сказал сыщик и улыбнулся. – Я действительно здесь был раньше. Вы видели меня рядом с вашим соседом. Он вам еще пакет передал.

Старушка охнула.

– Еще один с вами был, третий, молодой такой. Вы вместе с Семой в подъезд зашли, – вспомнила она.

– Так и было, – подтвердил Гуров ее правоту.

– А потом Сему нашли мертвым, – закончила старушка.

– Поэтому я здесь.

Бабушки переглянулись.

– Полиция по всему дому ходила, – с подозрением сказала все та же почтенная особа.

– Как к вам обращаться, не подскажете? Я-то представился, а вас не знаю.

– Оксана Ивановна.

– Очень приятно.

Ее подруга вела себя очень тихо. Со стороны казалось, будто бы ей плевать на присутствие полицейского. Но Гуров знал, что это только видимость, надеялся на то, что она тоже поделится тем, что знает.

– Вы, наверное, в курсе, что случилось с Семеном, – начал сыщик.

– В курсе, конечно, – сказала Оксана Ивановна и вздохнула. – На самом деле я не удивлена, что с ним это произошло.

– Да? А почему? – осведомился Лев Иванович.

– Так он же сидел в тюрьме, – ответила старушка. – У меня брат был в заключении, много рассказывал о тамошних порядках. Он и сам на себя не был похож, когда вернулся. Пытался начать жизнь заново, вернуть жену, устроиться на завод, но никому не был нужен.

– Да, зона меняет людей, – проговорил полковник. – Но все-таки почему вы думаете, что Семена кто-то должен был убить?

Оксана Ивановна поманила Гурова пальцем, и он подвинулся к ней поближе.

– Семен родился в этом доме, – начала бабуля. – Вырос у меня на глазах. Я была знакома с его родителями. Прекрасные были люди. Воспитанные, правильные. Только вот умерли один за другим. Тогда-то Сема и изменился. А ведь был таким умным мальчиком, в институт готовился поступать. Он жил тут потом с какой-то девушкой, но недолго. Разошлись они. Семен в кино снимался. Вы знаете об этом?

Гуров знал. Он даже специально пересмотрел все фильмы с участием Штейнберга и отметил, что талант все-таки пропить можно.

– Его когда посадили, я подумала, что квартира отошла государству. Въехали туда новые жильцы, а потом смотрю, Семен появился. Он сказал мне, что квартиру сдавал все годы, пока был в тюрьме. Это очень правильно. Не знаю, как у него так получилось, но после освобождения хоть на улице не остался.

То, о чем рассказывала Оксана Ивановна, не несло в себе необходимой информации, но сыщик терпеливо слушал.

– Я его как-то спросила, работает ли он. Семен ответил, что ищет. Больше я к нему не приставала. Потом в подвале какой-то умник открыл заведение. – Бабушка указала на дверь, ведущую в клуб. – Вот Семен там и работал кем-то вроде охранника. Я точно не в курсе. Удобно же. Дом и работа в одном месте. Вы знаете, у меня дома два кота и собака. Всех привела с улицы. Семен как узнал, так сразу стал мне приносить из ресторана еду. То кости, то мясные обрезки всякие. Он любил живность, но дома ее не заводил. Чокнулся на чистоте и порядке.

«Вот что, значит,