– А где Гурон, он жив? – спросил Матис.

– Что ему сделается? Он, наверное, такой де бессмертный, как и ты. Пошел к себе в бункер, за каким-то профессором.

– Ты хотел сказать, что Гурон – «немирущий».

– Вот-вот, «Фауст», он, наверное, продал свою душу инопланетянам, поэтому его ни пуля, ни клык не берут.

– Может быть, может быть. Ладно, я понял, он ушел, но обещал вернуться. А народу у меня в бункере прибавилось, и без профессора с Гуроном вы сожрете все мои припасы. Надо сходить в Затон за продовольствием.

– Нельзя, Гурон не велел! Велел его дожидаться в бункере и никуда не высовываться.

– Это кому он не велел? Гурон твой друг, но пузо мне дороже. Сидите в бункере, я сам схожу.

– Может вместе, а?

– Нет уж, Стрелок, хватит с меня, сиди здесь, жди Гурона – если что с тобой случится, то Гурон мне потом отравит всю мою оставшуюся смертную жизнь.

– Хорошо, Матис, но ты хотя бы оденься.

– Нет, Стрелок, я отправлюсь прямо так, даже кофе не попив.

– Как знаешь, Матис, тем более – кофе у тебя кончился.

– Тьфу, жил я себе спокойно, горя не знал. Надо же было мне познакомиться с такой «липучкой» как ты, Стрелок. Мало того, что ты сам ко мне пристал, но ты ещё и притащил в мой бункер всех своих друзей.

– Заводить друзей – это мой талант! Не ной, Матис, без меня, жизнь твоя была бы пресной и безвкусной. Кстати сказать, соль и сахар у тебя тоже заканчиваются.

Матис с Затона пришел днем, а вечером пришли Гурон с Профессором. После знакомства с Профессором и взаимных приветствий, все расселись на ящиках вокруг стола. Гурон вытащил из рюкзака бутылку марочного коньяка. Мы с Матисом сгоняли за посудой. Я притащил кружки и стаканы, а Матис, принес коньячный фужер.

– Матис, пить коньяк фужерами – это декадентство, – ввернул я шпильку Матису.

– Стрелок, не фужерами, а из фужера! Декадентство же – это течение в искусстве, культивирующее, крайний индивидуализм, извращенность, мистику, соединенную с эротизмом, аморализм и антиобщественность, – парировал Матис.

– Угу, примерно это я и имел в виду, извращенность и антиобщественность!

– Ну и гоп-компания у нас собралась, – хмыкнул Гурон, разливая коньяк.

– Художника каждый обидеть может, – отозвался Матис, демонстрируя правила дегустации коньяка с разглядыванием, обнюхиванием и перекатыванием глотка коньяка по небу.

– Матис, слово «гопник» возникло ещё до революции 1917 года. Происходит от аббревиатуры ГОП, которая расшифровывается как «Городское Общество Призрения». В связи с тем, что выделяемых средств на помощь «гопникам», то есть неимущим, калекам, больным, сиротам и бездомным не хватало, обитатели домов призрения занимались бродяжничеством, попрошайничеством и мелким воровством. Часто они сбивались в стаи, то есть в гоп-компании, – выдал Гурон.

– Стыдно вам должно быть, Гурон, называть нас, сирых и убогих, таким гадким словом, как гоп-компания, – сказал я, шутливо надув губы.

– Гоп-компания и есть. Посуди сам, Стрелок, все мы тут вне закона. Профессора разыскивают военные, за то, что он знает, то, что знать был не должен. Дока ищут наёмники, за то, что он многое знает и умеет. А за Матисом охотятся вообще все кому не лень, и отнюдь не поклонники его художественного таланта. Я удивляюсь, как это ему удалось сходить в Затон, и вернутся оттуда, не притащив за собой хвоста.

– Гурон, откуда ты знаешь, что я был в Затоне, – спросил Матис.

Гурон хмыкнул, и допил коньяк из своей кружки.

– Ты забыл про нас с Хантером, – напомнил я.

– Ну, с Хантером всё понятно, а ты теперь хуже бомжа, ты попал в черный список долговцев.

– Это за что же? – удивился я.

– Не знаю пока, но ты в списках, это точно. Так что теперь в Бар тебе дорога заказана.

– Ну и хрен с ним, с Баром, могу ходить к свободавцам.

– Э, не так всё просто, свободовцы, опасаясь провокаций, будут смотреть на тебя с подозрением. А ещё остаются охотники за головами, за тебя ведь объявлена награда. И выйти из зоны под видом аспиранта Стрельцова у тебя тоже не получится – тебя разыскивают военные.

– Вот же, блин, житуха. Подожди, а почему с Хантером всё понятно? Он же вольнонаемный, выскочит из зоны и привет, поминай, как звали.

– А он не может, не имеет права, по крайней мере, без приказа. Хантер, я всё жду, что ты начнешь спрашивать меня, не продаю ли я «славянский шкаф».

– Ты хочешь сказать, …, – я умолк, не закончив вопрос.

– На чем я прокололся? – после недолгого молчания спросил Хантер.

– Первый раз, на «канарейках», когда обучал Стрелка противодействию полиграфу. Даже Стрелок заметил, что ты повторил слово в слово, тот курс, который я преподал ему перед выходом из зоны.

Я сидел, разинув рот, не зная, что и подумать. Матис хитро улыбался, по-моему, он понял, куда клонит Гурон. Профессор и Док тоже удивленно переводили взгляды с Хантера на Гурона. Гурон, разливая коньяк по кружкам, был невозмутим. Хантер только сверкал зрачками из-под бинтов.

– А второй раз? – спросил Хантер.

– Стрельба «по-македонски». После того как ты выбрал вместо десантного автомата два пистолета, я специально вывел нас на стаю собак. Потому как ты сцепил пальцы рук с пистолетами, потому как ты ставил ноги носками внутрь, потому как перемешался во время стрельбы, я понял – школа КГБ, а не какое-то там десантное училище.

– СВР, – поправил Хантер, – Гурон, вообще-то я шел к тебе на связь. Твой куратор, Максим, после развала союза оказался в России, поэтому ни помочь, ни связаться с тобой он не мог. А в связи с кутерьмой, которая сейчас творится вокруг зоны, меня и готовили для внедрения в зону. Для подготовки операции привлекли старые кадры, пенсионеров. Вот Максим и обратил внимание на твой ник. Навели справки, вроде всё сходилось.

– Да, действительно, гоп-компания! Трое изгоев, Матис, который на самом деле – Призрак, старый друг – шпион, а крестный папаша, Гурон, получается – бывший КГБшник, – вставил я.

– А он не бывший, он и сейчас, поди, служит в СБУ, – ехидно вставил Матис.

Гурон утвердительно кивнул головой. Реакцию Хантера из-за бинтов было трудно понять, но он не выглядел удивленным. Матис улыбался и, ни на кого не глядя, крутил коньяк в фужере. Остальные молчали.

– Гурон, вначале ты сказал, что все мы теперь вне закона, себя ты тоже имел в виду? – спросил я, плеснув себе в кружку коньяка.

– Да. У меня есть человек в СБУ, кое в чём мне обязанный. Так вот, он предупредил меня, что я «под колпаком», правда, пока не известно почему, – спокойно ответил Гурон.

– Гурон, может быть это наши лоханулись, когда собирали информацию о тебе, или я на чем-нибудь ещё прокололся, – спросил Хантер.