максимально наслаждался процессом, легонько постанывая от каждого прикосновения.

Возбудив член до состояния, что тот стал буквально каменным, вновь переключилась на массаж бедер, чем вызвала недовольное сопение. Еще бы… взять и так вероломно прерваться на самом интересном месте. А ты думал? Сперва нужно довести тебя до кондиции, чтобы ты буквально с ума сходил, мечтая об оргазме.

Я проминала внутреннюю поверхность бедер. Движения были то сильными, то нежными и поглаживающими. Постепенно возбуждение Маркуса начало спадать, и он вновь погрузился в расслабленное состояние.

Отлично. Пора переходить к следующему этапу.

Я вновь вернулась к члену, начав с легких поглаживаний головки, пока фалос не начал крепнуть и подниматься.

Сцепив руки в замок, поместила внутрь ствол, так чтобы он оказался меж ладоней и заскользила вниз-вверх, выбивая из Маркуса новую порцию стонов.

Затем пересела на сам детородный орган, не впуская его внутрь себя, и принялась двигаться, чувствуя, как фалос трется о промежность. Руками в это время водила по груди, поглаживая и дразня. Временами прижималась всем телом к Маркусу, и тогда мой язык начинал выписывать на коже узоры. То целовала, то облизывала, то легонько покусывала.

— Лиша… Рамон задери твою изобретательность! Я ж так кончу!

Он вновь попытался взять все под свой контроль и войти в меня, но остановила.

— Еще чуть-чуть, подожди…

Продолжала скользить вперед и назад, не обращая внимания на стоны брюнета. Процесс и саму меня возбуждал настолько, что в какой-то момент я забыла обо всем, отдавшись движениям тела. Происходящее напоминало бешенный секс без проникновения. Мы будто слились в единое целое, двигаясь в такт. Маркус обхватил мои бедра, помогая увеличивать скорость.

Я чувствовала, что мужчина близок к оргазму, и сама была изрядно возбуждена.

— Что же… — движения резко остановились, — действительно жаль, что я не собираюсь с тобой спать, — произнесла и побыстрее спрыгнула с мужчины, пока он не схватил меня.

— Лиша!!! Рамон тебя… Ты!..

— Ты сам решил играть по таким правилам, — выдала я ехидную улыбку.

— Ах ты ж… — он вскочил на ноги, а уже в следующую секунду я оказалась на кушетке под его телом.

Маркус лежал на мне, глядя в глаза. Каждой клеточкой тела я чувствовала его силу и была готова поддаться ей. Отомстить — отомстила. Инициативу вновь вернула в свои руки. Да и массаж возбудил меня саму так, что я была готова послать к Рамону все принципы и заняться любовью с чужим рабом.

Он вошел нежно, не торопясь, давая привыкнуть к ощущениям. Скользнул губами по мочке уха, слегка прикусив ее.

Движения ускорялись и в какой-то момент я полностью растворилась в них. Каждый толчок пробирал до мурашек, заставляя закрывать глаза от наслаждения. Дыхание сбилось, голова начинала кружиться. Маркус шептал ласковые слова на арамерском, то чуть замедляясь и лаская шею языком, то, наоборот, ускоряя темп до таких пределов, что казалось, что еще немного и кушетка, скрипящая под нами, не выдержит натиска и рухнет.

Какое-то время возбуждение держалось на одном уровне, а затем резко скакнуло вверх, окатив волной экстаза. Застонала, вцепившись в спину Маркуса и не давая ему остановиться. Во рту все пересохло. Блаженство разливалось по телу. Мужчина продолжал двигаться, но вскоре и он совершил несколько финальных толчков и со стоном замедлился. Капельки пота блестели на его раскрасневшемся лице. Маркус лизнул мой сосок и лег рядом, пытаясь уместиться на узкой кушетке.

Мы оба тяжело дышали. Арамерец спросил, как я себя чувствую, параллельно целуя мое плечо. Сказать, что ощущения были на грани божественных — ничего не сказать. Жалко, что сам секс длился не слишком долго. Но оно и понятно: сказывалось и воздержание, причем что у меня, что у Маркуса. И наши предварительные ласки в ванной и во время массажа. Так что, на самом деле, даже удивительно, что арамерец продержался хоть сколько-нибудь.

Особенно поразило, как уставший мужчина не поленился принести нам обоим освежающего вина и фруктов. Придвинул к кушетке столик, расставив на нем бокалы, а сам присел на полу, глядя на меня снизу вверх счастливыми глазами.

Сейчас мне казалось такой глупостью, что все эти дни я избегала секса с Маркусом. Причем только лишь потому, что вскоре нам придется расстаться. Вместо того, чтобы наслаждаться настоящим, в котором все хорошо, тревожилась о будущем, рисуя мрачные перспективы.

Кто сказал, что нужно страдать, расставшись с человеком? Злиться, обижаться, проклинать судьбу и весь мир. Почему его нельзя просто отпустить, с теплом и благодарностью за те приятные моменты, которые успели случиться в вашей жизни? Да, возможно, они длились не так долго, как хотелось бы, но ведь их могло и вовсе не быть.

Я могла наслаждаться телом этого прекрасного загорелого арамерца, а вместо этого каждый раз отталкивала его, опасаясь, что расставание окажется слишком болезненным. Подумать только, сколько прекрасных часов я упустила из-за собственных опасений.

Да, его придется отдать Эйстерии. Да, в будущем у меня не будет возможности заниматься с арамерцем любовью. И что? Мы так любим тревожиться о будущем, что из-за этого упускаем то прекрасное, что есть в настоящем.

— Гецхе, ты в курсе, что по традициям моей страны, после такого мне полагается сделать тебе предложение руки и сердца? — посмеивался Маркус, гладя меня по ноге.

— Помнится, ты мне как-то говорил, что у вас на родине ни один приличный мужчина не взял бы меня в жены, — съехидничала я.

— Я? Когда такое было?

— В первый день. Вспомни. Ты тогда наотрез отказывался быть рабом, а я, чтобы тебя убедить, пообещала, что позволю помогать мне принимать ванну. У тебя еще лицо тогда перекосило так, будто я тебе дохлого крота на ужин подсунула.

— Ничего не перекосило. Просто немного растерялся от такого щедрого предложения. И вообще, кто сказал, что я приличный мужчина?

— Ну точно, — рассмеялась я.

— Кроме шуток, — продолжал Маркус, — я давно хотел тебе предложить сбежать вместе со мной в Арамерию.

Я ошарашенно уставилась на мужчину. Вся веселость вмиг слетела.

— Что значит «сбежать»?

— Собрать вещи и уехать. Я так и так собирался это сделать. Единственная причина, по которой я до сих пор здесь — мне не хочется подводить тебя, понимая в каком ты положении. Как только срок обучения закончится и Эйстерия с тобой полностью расплатится, я выжду пару дней и убегу.

Сбежит он. Ну, конечно. С ошейником раба далеко не уйдешь. Раб, в одиночку разгуливающий по городу, сразу привлечет внимание городской стражи. И если у раба при себе нет бумаги, разрешающей свободно перемещаться без сопровождения господ, то его