руки и вставьте на их место руки того гения, который додумался до такого! Это же не надо ведра таскать! Обалдеть… Такое мы точно одобряем! А мне можно будет здесь купаться? Нет? Ну хоть иногда? Ну пожалуйста. Хоть разочек.

— Только если будет очень примерно выполнять все мои требования.

— Конечно буду, господушка-молодушка. Я очень-очень буду.

Или-тау ванна тоже заинтересовала, но девушка слишком скромничала, чтобы проявлять эмоции. Однако даже по робкой улыбке можно было понять, что комната впечатлила ее ничуть не меньше, чем Дилизия.

Вот она та реакция, на которую я рассчитывала, показывая Маркусу дом, когда он попал ко мне. Причем, я до сих пор так и не смогла выяснить о семье арамерца. Каждый раз он переводил тему, упорно не желая рассказывать, ни кто его родители, ни в каком доме он вырос. И ровно также уходил от ответов, когда я начинала спрашивать о войне. Рассказывал лишь общие факты, по которым совершенно невозможно было понять в каком он служил звании, как долго воевал, где сражался. Тот случай в амфитеатре, после которого он поведал о своем пленении, был единственным мало-мальски подробным рассказом.

Комната для наказаний вызвала разные эмоции у новеньких. Девчушка явно испугалась, и я поспешила успокоить ее, объяснив, что это только для тех рабов, которые дерзят и отказываются выполнять работу.

А вот Дилизий, напротив, отреагировал весьма необычно:

— Да вы горячая куколка, госпожа. Столько любопытных штучек! — похоже его никогда всерьез не пороли, раз плетки и кнуты вызывали у него игривое настроение. — Отшлепаете меня по попке? — он призывно выпятил филейную часть.

— Будешь себя плохо вести — обязательно. Только боюсь, что тебе это не понравится.

— Откуда вы знаете? — он сладострастно облизнул губы и перешел на бархатистый грудной тембр. — А если я буду вести себя очень плохо?

— То тогда твоим воспитанием займусь я! — сурово произнес Маркус, внезапно появившийся за нашими спинами. От неожиданности мы с Дилизием ойкнули и отшатнулись в сторону.

— Матерь Рамонова сука страшная, кто это? — зеленоглазый красавчик, похоже, не ожидал, что в доме есть и другие мужчины.

— Маркус. Специалист по наказаниям излишне болтливых рабов, — арамерец сердито нахмурил брови. — Так что рекомендую обращаться к госпоже Фелисии почтительно и сперва думать, прежде чем говорить что бы то ни было в ее адрес.

— Да ладно, ладно, понял я, — замахал руками мальчишка. — Чего жути нагоняете? Все, Дилизушка будет смирным паинькой и проблем не доставит.

Для меня поведение Маркуса было неожиданным. То ли ревность в нем опять взыграла, то ли решил мне помочь с воспитанием новичков.

Каким он, оказывается, умеет быть строгим.

К собственному удивлению, я отметила, что теперь Маркуса захотелось еще сильнее.

Провела с новыми воспитанниками первое занятие. Сразу стало понятно, что Дилизий не отличается внимательностью и усидчивостью, но и назвать его дураком тоже язык не поворачивался. Он довольно быстро схватывал новую информацию, хорошо запоминал правила поведения. И также быстро переключался на что-то иное. Точно маленький ребенок, которому интересно все вокруг.

Если Или-Тау была готова сосредоточенно по часу-два пытаться изучать наш язык и культуру, то Дилизий стремился быстро избавиться от скучной учебы и рутинных дел. Хорошо, что рядом был Маркус, который одним своим взглядом усмирял непоседливого юнца.

Кто бы еще самого Маркуса усмирил…

Весь день я возилась с новенькими, практически не пересекаясь с арамерцем, и под вечер брюнет решил сполна компенсировать нехватку внимания.

— Гецхе, не желаешь ли принять ванну после ужина? — произнес он низким обволакивающим голосом, глядя на меня из-под пушистых ресниц.

В целом, планы такие у меня действительно имелись, но они не подразумевали присутствие настырного брюнета. Но этот рамонов взгляд, от которого внизу живота становилось жарко…

Я прекрасно понимала, что меня ждет очередное искушение, с которым будет сложно бороться. Но какой Маркус в прошлый раз сделал божественный массаж… Я потом еще несколько дней чувствовала такую легкость во всем теле, что аж танцевать хотелось.

К тому же, после вчерашнего визита Эйстерии я и сама думала, что надо как-то подбодрить Маркуса.

— Будешь приставать? — усмехнулась я.

— Разумеется, — подмигнул брюнет.

— Ты только, пожалуйста, не сильно расстраивайся, когда потерпишь неудачу, — я решила сразу дать понять, что готова разделить с ним ванну, но не более того.

— Как скажешь, гецхе, — шутливо поклонился Маркус.

Когда я вошла в ванную комнату, в чашах горел огонь, озаряя помещение теплыми отблесками пламени. Пахло сандаловым деревом и шалфеем. Ночь на улице выдалась ясная, отчего через проем в потолке можно было разглядеть десятки звезд на небе. От воды шел пар, приглашая насладиться горячим источником.

Маркус помог снять тунику и погрузиться в воду. От нее пахло цветами, а на поверхности плавали лепестки роз.

— Не горячо? — спросил он.

— Все прекрасно.

Я блаженно откинулась на спину, любуясь алыми лепестками и бликами звезд на водной глади. Очень красиво.

Арамерец и впрямь расстарался, готовя для меня ванную. Сам он тоже медленно разделся, давая возможность насладиться его могучим крепким торсом, после чего осторожно вошел в воду и присел рядом со мной. Следы от вчерашней порки еще виднелись на коже, но выглядели куда менее явными, чем накануне.

— Болит? — кивнула я на исполосованную грудь.

— Нет, — беспечно отмахнулся арамерец. — Давай лучше поговорим о том, как ты обворожительна, гецхе, — он взял губку, смоченную в мыльном растворе.

— Сегодня ты особенно сладкоречив, — я не могла не улыбаться, глядя, как брюнет меня обхаживает.

Но если он думал, что я так легко поддамся на комплименты и всю эту романтическую атмосферу, то его будет ждать разочарование.

— Позволишь? — он вопросительно приподнял губку.

Я неопределенно пожала плечами, как бы говоря: «Ну попробуй».

Маркус принялся бережно водить губкой по моей коже, намыливая и одновременно мягко разминая уставшие мышцы тела. Скользнул по ключицам и спустился к груди. Провел несколько раз и с нарочитым огорчением сообщил, что губка слишком плохо справляется с задачей и нужно взять процесс в свои руки.

Видимо, под «процессом» он имел в виду мою грудь, потому что в следующую секунду именно она оказалась в его ладонях. Пальцы скользили по ложбинке, терли соски. Ладонь чуть сжимала выпуклости. Периодически он окатывал мое тело водой.

Хотела остановить его и не смогла — настолько приятными и одновременно возбуждающими были движения.

— Ты не против, если я добавлю еще немного чистящих инструментов? — спросил он, наклоняясь и проводя языком по моей коже. Его руки продолжали сжимать грудь. Он облизывал и целовал соски, то проводя кончиком языка, то приникая губами.

Разум подсказывал, что нужно немедленно остановить