«А что, если он в самом деле купил его? Чепуха, документыоформлены на имя Полины, и, продай она дом, таких документов у нее просто немогло быть…»

— Слушайте, вы скажете наконец, кто вы такой? —разозлилась я, чувствуя, что мое положение выглядит весьма шатким. — Илинадо на всю улицу «караул» кричать?

— А это зачем? — искренне удивился он.

— Затем, — передразнила я. — Собраласьнемного пожить на природе, вдруг вламывается какой-то псих, распахивает окна,без спроса бродит по всему дому да еще дурацкие вопросы задает.

— Какие это дурацкие вопросы я задал? — вроде быобиделся он. — Я тоже хотел поближе к природе, и все такое… Заглядываю вкомнату, а здесь ты…

— Зачем вы в комнату заглядывали? — теряятерпение, рявкнула я.

— Как зачем? Дом осматривал. Первым делом прошел вкухню, а холодильник битком забит. Конечно, здорово, что меня так встречают, ноэто наводит на кое-какие мысли. Вот и решил в комнатах посмотреть, а здесь тылежишь…

— Я здесь лежу на законном основании, — рискнулазаявить я. — А вот по какому праву вы в мой холодильник заглядываете, таки не объяснили.

— Стоп, — поднял он руку. — Тебя как зовут?

— Полина, — ответила я, прикусила губу, с трепетоможидая, как он воспримет данное известие. Если он знаком с настоящей Полиной, ядолжна была сообразить это раньше и придумать какую-нибудь историю: она мояподруга, а у меня скоротечная чахотка, и до зарезу необходим свежий воздух…

— Полина… — Он вроде бы насторожился, физиономияприобрела насмешливое выражение, брови вновь поползли вверх, потом он счувством поскреб затылок и вдруг спросил:

— Ты что, подстриглась?

— Я? — Я схватилась рукой за волосы и только тогдавспомнила, что действительно подстриглась. — Только вчера сделала стрижкуи еще не привыкла, — сказала виновато.

Парень хлопнул себя ладонями по ляжкам, засмеялся и сказал:

— Извини. Не узнал тебя. Татьяна всегда говорила, чтовы похожи и прически одинаковые… Теперь и сам вижу: ты в самом деле копияТанька.

«А это еще кто?» — чуть не брякнула я, но спохватилась ирешила выяснить по порядку.

— Слушайте, вы кто? Между прочим, в пятый разспрашиваю.

— Я Лешка, — осчастливил он, радостноулыбаясь. — Лешка Савельев. Приехал за бабками…

— За чем?

— За бабками, за деньгами, если тебе так проще… Ну, аТанька ключ дала, чтоб я не в гостинице маялся, а здесь культурноотдыхал. — В доказательство он извлек из кармана ключ и протянул мне. Ключот английского замка и даже в точности на таком же колечке, как мойсобственный.

— Так вы здесь в командировке? — решив подступитьс другого бока, задала я вопрос.

— Ну… можно сказать и так. Один козел деньги задолжал,вот я и приехал…

— А Танька — это…

— Твоя сестра, — вытаращил он глаза. Вот так раз,я и не подозревала, что у меня, то есть у Полины, есть сестра.

— А… — Я попыталась продемонстрировать свой горячийэнтузиазм:

— Вы, значит, Алексей, Татьянин муж?

— Ну… я бы не стал называть это так… — едва заметнопоморщился он. — Не люблю торопить события…

— Отлично. Я рада. Я всегда рада родственникам. —Я вновь села в постели и попросила:

— Если тебе не трудно, подожди меня в кухне. Заоднопоставь на плиту чайник, выпьем кофе.

— Ага, — кивнул он и исчез за дверью, тщательно ееприкрыв.

— О, черт, — пробормотала я, вскочила, торопливооделась, пытаясь при этом решить, что делать с неожиданно свалившимся на головуродственником. Я понятия не имею, где живет Татьяна и чем занимается, а что,если она тоже приедет, надумав навестить муженька? Помилуй меня, Боже… С другойстороны, это единственная зацепка и единственные люди, которые знают Полину и,возможно, даже подскажут, где ее стоит искать…

Я прошмыгнула в ванную, умылась, взглянула на себя в зеркалои, мысленно перекрестившись, пошла на кухню. Чайник на плите весело фыркал, ародственник, насвистывая что-то до боли знакомое, готовил бутерброды светчиной. Получалось у него ловко, я имею в виду свист, немного поднапрягшись,я узнала бессмертную «Раз пошли на дело я и Рабинович…»

— О-о-о, — закатив глазки, пропел родственник,демонстрируя радость от встречи со мной. — Классно выглядишь. Хоть Танькапочти что жена мне, должен с прискорбием сообщить: она тебе в подметки негодится.

— Вот так ей и скажи, когда вернешься, — сусмешкой посоветовала я.

Он кисло улыбнулся:

— Не люблю женщин обижать. Женщина — существо тонкое,хрупкое, а такие слова больно ранят. Так что я лучше тебе скажу, а ей промолчу.

— Мудрый ты парень, — пришлось согласиться мне. Мыустроились за столом и чинно выпили по чашке кофе. Сидящий напротив типпроизводил впечатление законченного придурка: хитро мне подмигивал и скалилзубы с громким «хык-хык».

Коротко стриженный, причем волосы на его голове отрасталикак-то не правильно — каждый волос в свою сторону, цвет их я определитьзатруднялась, скорее шатен, чем брюнет, приплюснутый нос, выдвинутая впередчелюсть, отсутствие мысли в глазах, а на широкой ладони с неровно обрезанныминогтями татуировка «Леха», причем все буквы одинаковой величины. Он ухватилсяза чашку, и рука стала больше напоминать кувалду. Приятный парень, и имяподходящее.

— Ты надолго? — кашлянув, спросила я.

— Сюда или вообще?

Умно спросила, умно ответил.

— В наш город.

— А… ну, это как получится. Говорю, дело у меня. Одинкозел бабки должен и третий месяц ни гугу, падла. Звоню ему, звоню, мне этонадо? Потом вообще бегать от меня затеял, животное. Приехал сегодня, сразу кнему, а баба его мне и говорит: «Его нету». Прикинь? Был и весь вышел, однимсловом. Ну, я бабе его натурально все объяснил, кажись, прониклась. Поймаю этузаразу, ноги выдерну, ей-богу. Из-за этой падлы в такую даль пришлось тащиться.

— Какую даль? — поинтересовалась я.

— Как какую? — удивился Леха. — Казань эточто, совсем под боком? Может, для кого и близко, а для меня далеко.Транспортные расходы и все такое, придется гаду раскошелиться.

— А много он тебе должен?