— Это кто так сказал? По мне, чем больше, тем лучше.Вот бабки, к примеру, тут уж дурак спорить не станет. Их чем больше… тем чащене хватает. Вот почему так, а?

— Откуда мне знать? Мне лично всегда хватало, хотя жиласкромно и… — Тут он хихикнул, а я прикусила язык.

— Ну ты заливать, — покачал он головой. —Поди, по всему саду банки с бабками зарыты.

«О господи, только этого мне недоставало, а ну как он,уверившись в своих словах, вздумал в саду банки с бабками искать? С негостанется. А домик у нас уединенный, место на редкость тихое, затеет допрос спристрастием — и поминай как звали…»

— Ты не думай, я чужие бабки считать не охотник, —точно угадав мои мысли, заверил он.

— Надеюсь, — кивнула я.

Мы подошли к Дому творчества, и я с некоторым опозданиемсообразила, что Морозов знает меня как Наташу, и как-то придется этородственнику объяснять. Мы вошли в холл, и я, помявшись, предложила:

— Подожди меня здесь, а?

— Ладно. Буфет тут есть? — хмуро спросил онпроходящую мимо женщину.

— Что? — испугалась она.

— Буфет, говорю, есть?

— Бар, вот по этому коридору. Но вам лучше бы с улицызайти, у них свой вход…

— Я и здесь зайду. Так, значит, я сижу в баре и тебяжду, а ты позируй, или как там это называется, короче, пиши портрет.

— Я недолго. — Вздохнув с некоторым облегчением, яподнялась на второй этаж, услышала стук молотка и направилась в ту сторону.

В большой комнате прямо на полу сидел Морозов в компаниидвух мужчин в рабочих комбинезонах и курил.

— Здравствуйте, — громко сказала я.

Морозов поднялся и пошел мне навстречу, улыбнулся, потом,точно спохватившись, убрал улыбку и сказал со вздохом:

— Кто бы мог подумать? Я имею в виду эту аварию…

— Да… — Я тоже погрустила немного и сказала, кашлянув:

— А когда похороны?

— Похороны? — Вопрос явно застал еговрасплох. — Честно сказать, даже не знаю. Вы были у нее дома?

— Я нашла тот самый особняк возле церкви, —ответила я. — Только там никого, и вообще впечатление такое, что он давнопустует. Я хотела бы присутствовать на похоронах и подумала, вдруг вы знаете?

— Ничем не могу помочь… — Он растерянно пожалплечами. — Я же говорил, мы с Полиной не были друзьями, так, виделись отслучая к случаю. Вам к родственникам надо или в милицию, — обрадовался онпришедшей в голову удачной мысли. — В милиции должны знать.

— А куда мне стоит обратиться, как считаете?

— В ГАИ, наверное.

— Хорошо, я попробую… У Полины была подругаСветлана, — еще раз решила я попытать счастья. — Художница, вы,должно быть, ее знаете. Высокая шатенка, одевается элегантно, у нее красный«Опель».

Морозов хмурился, и чувствовалось, что изо всех силстарается вспомнить неведомую Светлану.

— Среди художников такой точно нет, — заверилон. — Знаете, город небольшой, тут все на виду. И если б я хоть раз ееувидел или просто слышал о ней… Конечно, может, она и занимается живописью, нонигде не выставлялась.

— А что за выставка будет в областном Дворцекультуры? — Кажется, мой вопрос его по-настоящему удивил.

— Я не помню, чтобы в областном Дворце культурыкогда-нибудь проходили выставки, и не слышал, чтобы что-то намечалось, но ямогу узнать. Подождите здесь, пожалуйста. Это не займет много времени.

Он скрылся в одном из коридоров и вернулся минут черезпятнадцать. На лице читалось недоумение.

— Там ни о какой выставке тоже не слышали, — покачалон головой.

— Странно, — нахмурилась я. — Выходит, этаСветлана меня попросту обманывала.

— Сейчас все кому не лень называют себя художниками.Набрызгают краски на холст, и уже гений…

— Да, наверное. У нее еще были друзья, которые тоженазывали себя художниками и тоже готовились к выставке. Игорь и Виктор. —Я дала подробные описания внешности каждого, напряженно наблюдая за выражениемлица Морозова.

— Никогда не встречал, — расстроился он вполнеискренне, наверное, в самом деле очень хотел помочь. — Вы знаете, все этитак называемые художники в выходные возле Рождественского собора тусуются. Тамтуристы, кто-то что-то покупает. Публика в основном от искусства очень далекая,самодеятельные художники, по большей части спившиеся и таким способом зарабатывающиена бутылку. Есть смысл у них поспрашивать. Либо ваши Игорь и Виктор из тойкоманды, либо вас попросту разыграли, правда, непонятно зачем. Впрочем, у людейбывают странные фантазии.

— Да… возможно. Простите, можно мне позвонить от вас вГАИ?

— Идемте, я вас провожу, — с готовностью предложилМорозов. Телефон, древний, видавший виды аппарат, висел на стене в концедлинного коридора. — Вот справочник, — взяв с подоконника толстыйтом, сказал Морозов. — Сейчас найду номер.

В ГАИ долго не могли понять, что мне надо, предлагалипозвонить по разным номерам и в конце концов заявили, что трупы после аварииотправляют в морг больницы «Скорой помощи», там мне и следует справиться.Потратив еще немного времени, я смогла дозвониться до этого учреждения, представиласьподругой погибшей и спросила, когда можно забрать труп и похоронить ПолинуБасманову.

Женщина слегка растерянно пояснила: труп не обнаружен, что,в общем-то, неудивительно, там ведь был настоящий ад, от машины ничего неосталось, а тело женщины скорее всего выбросило из кабины, и она оказалась всамом пекле.

— А родственники к вам обращались? — торопливоспросила я.

— Нет. Хотя, возможно, не в мою смену звонил кто-то… Яповесила трубку и посмотрела на Морозова.

— Что? — осторожно спросил он.

— Боюсь, похорон не будет. Нет трупа, и родственников,по-видимому, тоже нет.

— Как же так? — растерялся он.

— Вот так. Человек вроде бы погиб, а хоронить нечего…

— Но если нет трупа, официально она должна числиться вбез вести пропавших?

— Возможно, — кивнула я. — Если честно, я втаких вещах не разбираюсь.

Полина была мне симпатична, и я просто хотела… проводить ее.