– За живого? – Рингил скривился. – В Тланмаре мне платили сотню, и без разницы, живая была добыча или мертвая. Причем в имперских элементалях в пересчете это будет сто двадцать флоринов, да уж, почти то же самое.

Клерк пожал плечами.

– Так езжай обратно в Тланмар и работай там. Здесь ты получишь пятьдесят флоринов за голову, сотню – за пленника. Тебя включить в список, или как?

Рингил изобразил сердитую нерешительность, краем глаза заметив, как увлеченные зрелищем наемники в углу комнаты подталкивают друг друга локтями и ухмыляются. Он решил, что спектакль удался, прочистил горло и сделал оскорбительный жест.

– Ну ладно. Включай меня в список, да. Ларанинтал из Шеншената. Капитан, в отставке, 62-й имперский призыв. Записывай.

– Да уж, вот тебе и жизнь в отставке… – негромко сказал один из охотников за головами. – Так, приятель?

Остальные посмеивались, тихонько и безразлично. Рингил повернулся к говорившему. Увидел плащ и куртку военного образца, выданные Лигой и знававшие лучшие дни, меч в кожаных ножнах на поясе и еще один, обнаженный, на спине. Лицо и выбритый череп мужчины хранили следы от клинков; часть уха он потерял. Но в его лице не было вызова, и свое замечание он сделал, похоже, не желая оскорбить.

– Я служил общему делу, – жестко проговорил Рингил, придерживаясь роли. – Я служил моему императору и защищал мой народ. Этой платы мне достаточно.

Бритоголовый кивнул.

– Ага. И теперь ты охотишься на бандитов в чужой стране, по пятьдесят флоринов за башку.

– Не вздумайте буянить, – предупредил клерк. – Только начните, и ваши имена будут вычеркнуты из списка. Это и тебя касается, Клитрен.

Охотник за головами отмахнулся.

– Да никто не собирается буянить, чернильная твоя душа. Мы все обычные трудяги, обмениваемся слухами и ждем имена, чтобы приступить к работе. Я правильно говорю, Шеншенат?

Рингил коротко кивнул и повернулся к столу.

– Насчет этого колдуна. Снаружи говорят, в Трелейне за него дают двадцать пять тысяч флоринов.

– Я тебе уже сказал, – проговорил клерк, не переставая строчить в своем журнале и не глядя на Рингила. – Это не подтверждено. Все, что нам известно на данный момент – это то, что предводителем бандитов был северянин, и у него, возможно, есть кириатский клинок.

– А описание есть?

– Ага. Высокий, страшный, со шрамом на лице.

Со стороны охотников за головами опять послышались сухие смешки. Этому описанию соответствовали по меньшей мере трое из находившихся в комнате и, наверное, половина тех, кто ждал снаружи. Этакая карикатура, годная для баек, рассказываемых у костра.

«В этом нынче твоя суть, Гил. В этом суть».

Перо царапнуло по странице журнала, и клерк потянулся к чернильнице. Бросил взгляд на Рингила, словно удивляясь, что тот еще не ушел.

– Вот и все, готово. Ты в списке. Возвращайся на заре или садись и жди, сам выбирай.

– Вы ждете имен до рассвета?

– В Крепости умеют допрашивать, – встрял бритоголовый наемник. – Не думаю, что хоть кто-то из этих ребят с большой дороги выстоит. Там ведь есть и раненые, и просто трусы. Они точно все сломаются.

«Никаких сомнений».

Рингил уже видел, как допрашивают пленников, и кое-кто из них не был трусом. В конечном итоге это не имело значения. Ломались все.

«О да. Ломались и говорили в точности то, что, по их мнению, хотели услышать мучители. Я это сделал, да, я виновен, да. Отравил, да, все верно. Зарубил, да, прям как вы говорите, и клинок бросил в море. Я это сделал с помощью черной магии, конечно, вы правы – с помощью магии и крошечных сраных феечек».

Он по достоинству оценил людей, которых нанял – «…а потом бросил, Гил, давай не будем забывать об этой мелочи…» – и знал, что большинство из них выложат все, что им известно, при первом обжигающем прикосновении раскаленного железа к плоти. Что ж, удачно, что они мало знают. Нехватка подробностей должна разозлить дознавателей, которые в подобных обстоятельствах находятся под сильнейшим давлением – от них требуют результатов, – и жуткая логика ситуации подтолкнет их к тому, чтобы пренебречь обычными правилами и убедиться, что пленники и впрямь ничего не утаили. Поэтому бедолаги будут страдать, несмотря на изначальные признания, выкрикивать любые имена и факты, какие останутся нетронутыми в бурлящем месиве ужаса и боли – да еще и приукрасят их сотней безумных способов, стремясь угодить мучителям. Правда или ложь, здравый смысл или бред, да что угодно, если пленнику – вопящему, рыдающему, трясущемуся – покажется, что поток чуши уменьшит мучения, остановит – «…умоляю, хватит!» – овеянный мраком подземелья кошмар сломанных костей и раздавленной, опаленной плоти.

В общем, да: пленники скажут, что с ними был колдун-северянин с волшебным мечом и шрамами на лице; они скажут, что это был имперский ренегат в полном кириатском доспехе во главе взвода пограничной легкой пехоты; они скажут, что это были гребаные степные кочевники, стоит лишь намекнуть. Любые крупицы истины во всем этом будут испорчены и искалечены до неузнаваемости.

– Слухи, ложь и дым от костра, – резюмировал он позже, когда они с Эрилом сидели в таверне за пряным вином, очистив тарелки. – Сейчас это все, что у них есть.

Головорез из Болотного братства кивнул.

– Думаешь, так и останется?

– На какое-то время. Они думают, что где-то в лесу прячется пара десятков деморализованных бандитов. Многие крутые охотники за головами, нетерпеливые ребята, убеждены, что такой шанс упускать нельзя. Утром они отправятся в поход, выслеживать добычу.

Эрил выломал длинный осколок кости из птичьей тушки на блюде между ними, откинулся на спинку скамьи и начал ковырять в зубах. Поглядывая на него, Рингил вдруг к собственному удивлению вспомнил, как то же самое делал Эгар, и – в той же степени неожиданно и внезапно – почувствовал, что глаза увлажнились.

«Какого хрена?..»

Драконья Погибель уже несколько месяцев не посещал его мысли.

Он сморгнул слезы. Гребаная простуда.

Эрил вынул осколок кости изо рта и задумчиво указал им на товарища.

– А если они сообщат в Трелейн? Подтвердят выкуп за твою голову и развесят по всему городу рисунки?

Рингил покачал головой, устало попытался собраться с мыслями.

– Даже если так, это займет какое-то время. На путь туда и обратно у особо важного курьера уйдет почти неделя. А обычную почту будут доставлять и того дольше. Между тем у них есть задачи посерьезнее.

Его спутник нахмурился.

– Например?

– Например, нужно скрыть убийство имперского легата. Я тебе гарантирую, что сейчас в Крепости все обгадились по уши. Им нужно, чтобы никто ни о чем не узнал, и подольше, пока не станет ясно, как вести себя с командиром Тланмарского гарнизона, когда он нагрянет с визитом. Это пограничный город. Им есть что терять, если запахнет жареным.