и вопросами «сколько мне осталось?», – трешь лицо ладонью, смотришь в глаза совсем откровенно и… ласково. – Когда мы сблизились, я хотел спросить, хотел успокоиться, но не смог. Страшно же. Я ведь предлагаю себя, а ему, может, это все без надобности. Я же бесполезен, если болезнь физическая, не смогу же ничем помочь, кроме как быть рядом.

А ты разве не знал, что быть рядом – важнее лекарства? Ури тяжело вздыхает, барабаня пальцами по пленке. Смотрит, выводы делает, не подкупается.

– Я так понимаю, вчерашний разговор с Кори закончился не так, как планировалось. – Кратко бросает взгляд на часы, дверь, твою куртку, соединяет точки там, где впоследствии должна появиться картинка. – Раз ты здесь с ключами от дома аккурат к моему королевскому величеству, она тебя намеренно пустила. Ты меня извини, конечно, Итан, – Ури на миг не смотрит никуда, это значит, в меня, в нас, в мы, – но, по-моему, твоя сестра долбанулась и в итоге станет причиной твоей смерти, но, раз она впустила, значит ты, – теперь снова наружу – смотрит на тебя и пальцем тычет тоже в тебя, Чоннэ, – заставил ее поверить в то, что никуда не денешься, несмотря на все шарики за ролики, так?

– Так, – решительно и просто. Обыкновенно и общеизвестно. Дурак.

– Ну, вот я и говорю: долбанулась. – Ури хлопает в ладоши, а после бросает руки на колени резким обессиленным жестом, будто отстегивает протезы. – В моих интересах все тебе выложить без прикрас, чтобы ты передумал и съебался, пока Итан не вернулся. Если уйдешь сейчас, есть шанс, что он переживет. Так что это не «назло», мандарин, это во благо. Я Итана люблю и никогда не делаю чего-то, что не пойдет ему на пользу. Я сдержанный парень, – руки снова часть тела, ладони самозабвенно тычутся в грудь, – серьезно тебе говорю! Я себя запираю, никуда не сбегаю, не трахаюсь с незнакомцами и всякими извращенцами, а будем честны, парень: мне пиздец как хочется секса. Только я же знаю, что Итана это убьет.

– Когда сказал, что готов со мной переспать, солгал?

– Патологический лгун у нас Итан, а я – прямолинейный сорвиголова, – король решительно возражает. – Он же тебя по шагам узнал, ты его пара, все дела. Секс с тобой – единственный секс, который он бы мне простил. Так что, если ты реально просто хочешь его разок и не ссышь перед психами, я прямо здесь и совсем не против.

– Это не то, зачем я пришел.

– Но тебе хочется? – вот Ури очень старается тебя подловить.

– Хочется, – киваешь бесхитростно. – И не «разок». Только не тебя, а его.

Его величество шумно цыкает:

– Ты же говорил там что-то про грязный секс. Я бы заценил.

– Ури, верно?

– Да верно-верно.

– Это с корейского?

Твой собеседник щурится и щелкает пальцами, сверля тебя оценивающим взглядом:

– Ладно, букашка, ты с мозгами.

– Ури означает «мы». Ты и он вместе?

– Молодец, – одобрительный палец вверх. – Значит, если переспишь со мной – переспишь и с ним. И наоборот. Это не измена, мандарин, не ломайся.

Тут ты вдруг усмехаешься. Весело. До́бро.

– Не волнуйся, король Антарктиды, – с улыбкой и невысокомерным снисхождением. – Будет у тебя, с кем спать, давай только Итана дождемся.

– Разрешения спросить?

– Ты тоже смышленый, – и подмигиваешь, конечно.

Ури, как я, по-своему тебе поражается:

– Да ты прямо как рыба в воде, букашка. Тебе сказали, что парень патологический фантазер, сочиняет все эти истории так, что не придерешься, сам в них свято верит, к тому же по-любому ку-ку, тут как пить дать, а ты все равно притащился. – Мне все так же никак не повлиять на разговор, и все, что остается, просто наблюдать изнутри, как его королевское величество прерывается, вспоминая, что еще осталось вино и нужно срочно смочить горло. – Я тебе говорю: таааа-даааа, у Итана диссоциативное расстройство идентичности, а ты спокойный, как танк, и изворотливый, как змеюка. Вопросики задаешь, почву прощупываешь, подход ищешь. Мне какой вывод сделать?

– На свое усмотрение.

– Тоже немного ку-ку, я правильно понимаю?

– Правильно.

Тут ты уже без улыбки и всякого снисхождения. Просто, обыкновенно, общепринято.

Ури утомлен таким долгим разговором, это ясно. Я чувствую, пока он все-таки цепляет пальцами брошенную конфету.

– Ладно, мандарин. Шутки в сторону. – Шуршит мерцающая обертка. – Надо тебе от Итана что?

Терпеливо дожидаешься, пока король прожует, и действительно же: видно невооруженным глазом, что ты теперь точно как рыба в воде. Ничего наглого или напыщенного, просто смотришь, излучаешь, переливаешься – и все ясно, понятно: спокойный, расслабленный, довольный.

Довольный. И никого, ничего не боишься. Никто тебе не указ, не преграда, не вызов. Вот какая у тебя энергия, Чон Чоннэ, которого все зовут Джей.

– Ты думаешь, я не понял, что он необычный, как только увидел? – спрашиваешь, крепко держась за зрительный контакт. – И когда он говорил про психические заболевания и как смотрел, когда спрашивал, как я к ним отношусь. Если бы меня могло это спугнуть, я бы к нему не тянулся.

– И дальше что, мисс Марпл?

Для Ури малоубедительно, а для тебя как будто все естественно просто. Не тушуешься, не пытаешься перефразировать, дополнить, подать иначе. Ничего.

– Я, блядь, такого стресса в жизни не испытывал, как вчера, когда вместо него пришла его сестра, – небрежно убираешь волосы за уши обеими ладонями и звучишь искренне-искренне. Как ты всегда звучишь. – Она садится, говорит: нам надо поговорить, а я перепугался до смерти. Смотрю на нее и думаю: пожалуйста, скажи, что он занят, скажи, что он не хочет меня видеть, что у него кто-то есть, что я его достал, что угодно. Только не начинай ебучий разговор в стиле Николаса Спаркса [14], после которого жить не захочется.

Его королевское величество несдержанно усмехается. Тоже искренне.

– А она такая вдруг говорит: привет, Чон Чоннэ, – подыгрывает тебе, дурачится, – и давай сразу попрощаемся, потому что у моего брата ментальное здоровье пиздец как не в порядке, и лучше, если ты слиняешь, пока еще не поздно?

– Именно, – теперь щелкаешь пальцем и тычешь в короля ты.

– Так, а ты что?

– Я пытался понять смысл разговора.

– И не понял?

– Если честно, не сразу. – Жмешь плечами. – Она мне не ответила, что именно с Итаном не так, сказала только про псевдологию.

– И тебе мало? – У короля бровь скептически вверх. – Патологические лгуны – не самые удачные партнеры по жизни, мандарин, ты в курсе?

Теперь цыкаешь ты:

– Это даже не самостоятельный диагноз, и проявляется по-разному. Я читал, и Итан не подходит под… полный комплект этого заболевания, у него поведение совсем другое. Он просто фантазер. Не