Кишлак встретил его молчаливым неодобрением и моральным шоком. Объяснений Али никому давать не собирался, лишь отдал приказ на сбор оставшихся бойцов, но отказывать американцу в ответах на вопросы было себе дороже.

— Что случилось?

— Их оказалось слишком много, мы попали в засаду.

— Это всё, что осталось от пятидесяти человек?

— Да, — неохотно признал Али.

— Чем они были вооружены?

— Автоматами, пулемётами, гранатомётами, больше, чем у нас. И вообще, там был какой-то негр с просто чудовищной скоростью бега. Он убил многих моих бойцов.

— Негр? Да, они славные бегуны, но солдаты плохие. Если твои воины оказались хуже, чем он, значит, у тебя плохие солдаты.

— У меня отличные солдаты! Они напали неожиданно, исподтишка, — со злобой в голосе ответил Али.

Американец только усмехнулся, подумав про себя: «Странно слышать от таджика возмущение тем, что они сами делают при первой возможности. Тут противник оказался ещё хитрее и лицемернее, и странно, что им оказался негр».

— А разве ты не был к этому готов? И что теперь намерен предпринять?

— Соберу всех воинов и пойду его искать. Я заберу всех жителей кишлака, приведу с другого, лишь бы найти этих демонов! У них осталось и наше оружие!

— М-м-м, ну, успехов тебе, — пожав плечами, американец удалился к себе. Свой функционал Али выполнил, обуздать этого дикаря не представлялось возможным, так что пусть гонор пойдёт ему в качестве верёвки на шею.

* * *

Я сидел на большом камне и обозревал место битвы с душманами, ощущая себя старым мстителем. Везде валялись трупы врагов, одни словно прилегли спать, другие были больше похожи на куски окровавленного мяса. В бою никто никого не щадит, а уж в боевом экстазе думать и жалеть никого не приходится: ни себя, ни врагов.

Поле боя снова осталось за нами. Теперь нужно похоронить двух своих воинов и собрать новые трофеи. И с тем, и с другим мы справились часа за три. Куча автоматов самых разных марок лежала передо мной грудой смертоносного хлама. Были найдены и местные афгани, которые я разделил поровну между всеми. Вдруг расстанемся или ещё что, не я один воевал.

Столько добра пропадает, и не унести ведь с собой. Всё это не меньше пяти тысяч долларов стоит, а то и больше. Пришлось искать место, где его можно спрятать. Пусть собак привлекают или свиней, чтобы отыскать. Насчёт свиней всё ясно, а вот собак я тут что-то не видел, да и в Пакистане тоже не особо. Не любят тут собак, лучшее, что эти животные могут получить от афганцев — камень или палку вдогонку.

Так что, не найдут они наш схрон, некем. Камни, хоть и не песок, но всё скроют, много их тут. Спрятав оружие, уже вечером мы направились в сторону кишлака. С собой мы взяли много патронов, что отыскали на телах убитых, сколько могли унести.

Себе я оставил винтовку М-16 и найденный АКСУ-74. Тащить на себе больше — значит, надрываться. Зачем? Остальные тоже предпочли оружие советского производителя. Саид взял себе СКС и отличный, почти новый АКМ. Третий наш соратник, Табу, нёс гранатомёт и автомат АКС. Табу был молодым юношей с голубыми глазами и светлой кожей, только в его лице явно была заметна кровь местных племён. И волосы тёмные и кудрявые. Довольно смелый и неглупый юноша, стоит его беречь, пригодится в будущем.

Заплечные мешки ломились от патронов и продуктов, а вот с запасом воды было всё не очень хорошо. Её здесь оказалось мало. По дну ущелья протекала небольшая и узкая горная речка, и всё. Можно и из неё набрать в дальнейшую дорогу, но лучше бы из колодца. И свежее, и чище. Собравшись, мы гуськом двинулись в кишлак.

Дошли до него мы уже ночью, но заходить не стали, прошли стороной, торопясь попасть к выходу из ущелья. Пройдя кишлак, остановились на отдых, но оставлять за спиной врагов я не хотел. Судя по всему, главарь душманов выжил. Плохой знак: пока жив главарь, он не успокоится и не даст покоя остальным. И у него, наверняка, ещё остались люди, так что, надо его посетить.

Узнать, как он живёт. Всё ли хорошо, не сильно ли расстроился. Есть ли жена, много ли детей или он по жизни чудак. Надо заботиться о других раньше, чем они позаботятся о тебе. Ничего личного. За время жизни в Африке я привык первым делать ход. А тут какой-то душман решил бросить мне вызов, а я ведь его просил…

— Саид, оставайтесь здесь отдыхать, а мне нужно в кишлак прогуляться.

— Зачем, Аль-Шафи?

— Нужно нанести визит вежливости главарю всей этой афганской богадельни, а то невежливо будет. Он обидится, будет меня преследовать, чтобы извиниться, а я этого не хочу. Я очень страдаю от этой мысли. Так что, ждите утром, мои калашские друзья.

Взяв некоторые лекарства и яды, я принял стимуляторы и растворился в ночи. Расположение кишлака я не знал, да и не пытался. Все они созданы по единому принципу, нужно просто хорошо слушать и хорошо видеть, и узнаешь, где и что.

Добравшись до селения, я залёг перед его постом. Двое дежуривших афганцев беззвучно перешёптывались. Убивать я их не стал, просто обошёл и стал крадучись продвигаться вдоль домов.

Внезапно из калитки одного дувала вышел человек и, остановившись, внимательно посмотрел по сторонам. Бросившись на землю, я прикинулся чёрной ветошью. Только луч фонарика мог меня выявить, но у душмана его было.

Человек немного постоял и отправился по своим делам, негромко напевая песенку на английском. Следом вышли ещё двое, а чуть позже за ними двинулся я. Вскоре я отстал и обошёл всё селение. Место расположения главаря вычислил довольно быстро. Стояла глухая ночь, и только возле его дома была охрана.

Дальше всё пошло по отработанной схеме. Ужиком я перелез через дувал и застыл возле стены. Во дворе сидел душман из охраны, а на плоской крыше другого дувала я заметил пулемётное гнездо с пулемётчиком. Просочиться мимо них или не стоит?

Решение оказалось неоднозначным. У меня не было уверенности, что я попал туда, куда надо. Лишний шум и жертвы мне ни к чему. Змееголовый одобрил бы это дело, но кровожадность ради кровожадности — это не ко мне. Но нужно всё же понять, туда ли я попал. И я продолжал неподвижно лежать у стены, надеясь, что душманы проговорятся. Не смогут же они всё время молчать? Десять минут ничего не происходило, тогда я подобрал камень и кинул