— Ярый, а если они в объезд поедут? Через Шереметьево-1?

Тот тяжело, со свистом выпустил из груди воздух:

— Ты не будило, парень, ты мудило.

На перекрестке «мерседес» свернул направо. Какое-то время Осокин молча смотрел сквозь лобовое стекло. Затем повернулся к шоферу:

— И что это значит? Куда мы едем, Игорек?

— Олег Викторович, с вами кое-кто поговорить хочет.

— Вот так, да? И хочу ли я с этим «кое-кем» разговаривать — никого не волнует. Я правильно понял?

Шофер не ответил.

— Ну что ж, поедем — поговорим.

Как ни странно, в «Сирене» Осокин до этого ни разу не был. Слышал, что неплохой ресторан, но как-то не довелось побывать. Войдя следом за Игорем в зал, он невольно замер на пороге.

Прямо у ног плескалось море. Настоящее, прозрачно-бирюзовое. Стеклянный пол был едва различим, да и столики в окружении плетеных кресел, стоящие в центре, тоже. Зато завораживали, притягивали взгляд стерляди и осетры, неторопливо плавающие среди редких водорослей.

Тем временем Игорь подошел к одному из столиков. Сказал что-то сидевшему за ним мужчине, повернулся к Осокину.

Олег ступил на стеклянный пол. Подошел. Мужчина за столиком изобразил на лице улыбку, жестом указал на стул.

— Добрый день, Олег Викторович. Присаживайтесь. Меня зовут Константин Юрьевич.

— Я понял.

Игорь по-прежнему стоял рядом со столиком. Старков взглянул на него:

— Иди, Игорек. Нам с Олегом Викторовичем много о чем поговорить нужно. Подожди его в машине.

— Не надо ждать, Игорек, — в тон ему продолжил Осокин. — Ты мне больше не нужен. Поищи себе другое место работы.

Старков подозвал официанта. Заказал раков с соусом из лангустов, осетрину, запеченную на вертеле на дубовых углях, пару салатов и белое французское вино. Наконец перешел к делу:

— Вы, вероятно, уже поняли, о чем я хочу с вами поговорить?

— В общих чертах.

— И не удивлены, что я решил говорить с вами, а не с главой компании?

— Признаться, удивлен. Только виду не показываю, — усмехнулся Осокин. — Секундочку, один звонок.

Он достал из кармана мобильный телефон. Начал набирать номер. Здоровенный детина за соседним столиком, все это время наблюдавший за разговором, вскочил было со стула. Но Старков жестом остановил его.

— Алло, Павел? Уже прилетел? Поздравляю. Где ты сейчас? Таможню прошли уже? — Осокин мельком взглянул на часы. — У меня тут срочное дело — в аэропорт не смог подъехать. Ну давай, увидимся вечером.

Осокин сложил телефон пополам, положил на столик.

— Насчет того, почему вы решили поговорить со мной, Константин Юрьевич. Здесь могут быть два варианта. Поскольку Нестеров в данный момент жив, в чем я только что убедился, первый вариант отпадает. Остается второй — вы собираетесь его, так сказать, ликвидировать в самое ближайшее время.

Виктор Васильевич приветственно помахал ладонью:

— Павел Андреевич!

Нестеров подошел к нему, пожал руку. Сделал вид, что ужасно удивлен:

— Василич? А ты что здесь делаешь? Почему не в тюрьме? Я уж думал сходить к тебе, сухариков отнести, а ты — вот он весь.

— Все, Пал Андреич, откинулся, — рассмеялся тот.

— Проблем не было?

— Да так, чуток. Сказал все, как договаривались — они все равно выпускать не хотели. Мурыжили, звонили кому-то. Потом сам Олег Викторович приехал, поговорил с ними — тогда уж отпустили.

Нестеров обернулся: из таможенной зоны выходила Галина. Все остальные были уже в зале.

— А не знаешь, почему Олег Викторович не приехал? Что там у него?

Виктор Васильевич пожал плечами:

— Я не в курсе. Его Игорь должен был привезти.

— Игорь? — Павел ощутил неприятный холодок в груди.

Набрал номер телефона Олега. Телефон не отвечал.

Старкова явно раздражал монотонный, противный писк, который продолжался уже секунд двадцать. Пищал мобильник Осокина, лежащий на столике.

Наконец Олег неторопливо, как бы нехотя, взял его в руку, отключил.

— Я не знаю всего вашего плана, Константин Юрьевич, — усмехнулся он. — Но, как мне кажется, он по сути своей — ошибочен. Деньги англичане дают не компании, а лично Нестерову. И если он будет убит — немедленно разорвут договор. Уверяю вас — это не блеф! Все будет именно так! Поэтому убивать Нестероване просто нельзя, а ни в коем случае нельзя!

Осокин выдержал паузу. Но Старков не ответил — он не понял пока, какую игру затеял его оппонент.

— Действовать нужно по-другому. Я объясню как, а пока надо срочно отменить покушение!

Старков покачал головой:

— Какой вы, право, смешной, Олег Викторович. Что ж вы нас за идиотов-то держите? Вся ж ваша хитрость аршинными буквами у вас на лбу написана.

… Из-за поворота появился бордовый БМВ. Хотя Поршень ждал именно его, появление БМВ все равно оказалось для него неожиданным. Он нервно вздрогнул:

— Едут. — Он потащил из-под сиденья автомат. Ярый вышел из машины. Но пистолет достать не успел.

Раздался звонок на его «экстренный мобильник». Звонить по этому телефону могли только в самом крайнем случае. Раскрыв телефон, услышал из трубки всего одно слово:

— Отбой.

Олег сделал глоток вина, поморщился:

— Баловство одно. Может, водочки?

Старков подозвал официанта, заказал водки.

— Вы думаете, что вы захотели со мной встретиться и поэтому меня сюда привезли? — продолжил Осокин. — Нет, это я захотел с вами встретиться и поэтому вы меня сюда привезли. Я Игорька вашего давным-давно вычислил. И не увольнял до сих пор только потому, что через него мне нужно было выйти на вас, Константин Юрьевич. У вас ко мне наверняка есть какое-то предложение. У меня к вам тоже. Я уверен — не менее заманчивое! Дело в том, что Нестеров не из тех людей, на которых можно надавить. Нет, надавить, конечно, можно, но толку от этого — ноль! Устранить его физически тоже нельзя — я уже объяснил почему. Какой из этого следует вывод? Надо найти способ воздействия на него. Вы согласны со мной?

Старков до сих пор не понял: может ли он доверять человеку, сидящему напротив? На самом ли деле он хочет действовать сообща или все же ведет какую-ту свою игру? В любом случае его надо было выслушать до конца. Отвечать не стал, не желая быть втянутым в разговор раньше времени.

— Продолжайте, продолжайте. Я внимательно слушаю.

— Дело в том, что я уже нашел способ воздействия на Нестерова. И если бы мы с вами встретились чуть раньше, я думаю, вам удалось бы избежать некоторых абсолютно ненужных действий. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.