Да, он был преступник, злодей, но честный злодей. И если он давал слово, то всегда сдерживал его. Это обстоятельство вселяло уверенность. Он обещал, что никто в его доме не причинит мне вреда, и, чтобы сдержать слово, даже поднял руку на родного брата. И хотя у него тоже была склонность к мордобою, я верила, что с ним будет лучше, чем с прочей сволочью, что попадалась на моем пути.

В Кроу оставались еще какие-то человеческие качества. В его душе еще оставалось место для доброты. Оставалась надежда…

Я должна верить ему.

А если откажусь? Тогда придется стать его вечной пленницею. Да, его дом великолепен, но этого недостаточно. Я жаждала свободы, силы. Я хотела большего. А так я никогда не смогу родить ребенка, вернуться на любимую работу, купить дом…

Я застряну здесь навсегда.

Да, это был тяжелый выбор. Он заставлял меня много терять в плане самоуважения, но я должна была сделать этот выбор. Я должна делать то, что позволит выжить.

И никакого раскаяния у меня не будет.

В таких размышлениях я провела неделю. Мне не хотелось разговаривать с Кроу, пока я не утвержусь в своем выборе. Он уважал мое одиночество и не беспокоил. Он не спрашивал о моем решении и не посылал с этим вопросом Ларса. Он терпеливо ждал.

Обычно после обеда он закрывался в своем кабинете. Работал он там или занимался чем-то другим – я не знала. Выходил он оттуда только в свою спальню. Я подошла к его двери и постучала.

– Войдите!

Кроу сидел в красном кресле перед камином. На нем были серые тренировочные штаны и черная футболка. Все время, что я его знала, он носил исключительно костюмы, за исключением того раза, когда его люди атаковали дом Боунса. Футболка плотно облегала его мощную грудь, плечи и впечатляющие бицепсы. На его коленях лежала книга в твердом переплете, которую он тотчас отложил, едва я вошла.

– Мы можем поговорить?

Он слегка кивнул в сторону второго кресла, что стояло рядом.

Я приняла это как приглашение и села.

На столе стоял стакан со скотчем, в котором медленно таяли кубики льда. Я обратила внимание, что по утрам он обычно пил кофе, днем – вино, а по вечерам предпочитал скотч.

Кроу молчал и смотрел на плясавшие в камине языки пламени. Когда мы подолгу не виделись, он закрывался и отдалялся от меня. И каждый раз приходилось начинать все сначала.

– Я обдумала твое предложение.

Он повернул голову в мою сторону, слушая каждое слово.

– У меня есть несколько вопросов.

Кроу оперся локтем на подлокотник, провел пальцами по подбородку и снова кивнул.

– В обмен на каждую пуговицу ты будешь делать со мной все что пожелаешь? Смогу ли я в таких случаях высказывать свое мнение?

Его рука соскользнула с подбородка и опустилась на подлокотник.

– Разумеется, можешь. С того самого дня, как ты здесь, ты можешь высказываться по любому вопросу. Надеюсь, что теперь ты сможешь оценить это.

Кроу мог впасть в гнев от чего угодно, даже от самых безобидных слов.

– Значит, я могу сказать «нет»?

– До сего момента ты уже сказала «нет» миллион раз. Пока что ничего в этом плане не изменилось.

– То есть я могу ответить отрицательно?

– Да.

– И мы никогда не будем делать то, чего я не захочу?

– Правильно, – произнес он скучающим голосом.

– Ты будешь причинять мне боль?

Это входило в наше с ним соглашение. Правда, до этого он ни разу не сделал мне больно, но я понимала, чего он хочет.

– Да.

– Но и в таких случаях я смогу ответить «нет»?

Он кивнул.

Теперь, удовлетворив свое любопытство, я могла понять, в какую игру я ввязалась. Значит, у меня есть кое-какие права и я смогу худо-бедно держать ситуацию под контролем. Это значительно облегчало мою задачу. Итак, триста шестьдесят пять занятий сексом с Кроу, и я могу ехать домой.

– Я согласна.

Он метнул на меня взгляд, в котором отражались сполохи огня из камина. И хотя дрова в очаге пылали ярко, в комнате как будто потемнело. Тело Кроу напряглось от раздиравшего его желания. Если у меня не было бы права сказать «нет» в такой ситуации, он набросился бы на меня прямо в кабинете.

– Значит, по рукам?

Я постаралась не думать в тот момент о том, как тяжело мне будет. Я должна была принять его предложение, чтобы вырваться на свободу. А уж там психотерапевт мне в помощь.

– Да.

Мы вошли в мою спальню. Здесь я спала. Стоило мне принять предложение, как Кроу уже был готов к действию. Услышав мой ответ, он словно с цепи сорвался и едва сдерживал свое нетерпение, хоть и старался не подавать вида. Он был, что называется, «на взводе».

– У меня просьба, – сказала я.

Его взгляд сделался мрачным.

Я очень полюбила свою комнату. Я полюбила небольшое окно, через которое открывался вид на поля. Кровать стояла рядом с камином, у которого так хорошо было читать.

Кроу пока что воздерживался, но я заметила, как беспокойно подергиваются его руки.

– Я очень люблю свою комнату. Может, сделаем это где-нибудь в другом месте?

Комната была моим убежищем, почти домом. Боунс мог зайти в мою спальню в любое время и насиловал меня на той же кровати, на которой я спала, отчего я никогда не чувствовала себя в безопасности. Зато здесь дверь была всегда закрыта, и это означало, что никто не сможет вторгнуться в мое личное пространство. Эта небольшая комнатка стала для меня целой вселенной, и мне никак не хотелось осквернить это место.

Должно быть, Кроу понимал меня, поскольку не стал спорить. Он повернулся, вышел из комнаты, спустился в холл и зашел в одну из пустующих спален. Она походила на мою – такая же огромная кровать и красивое окно. В углу примостилось бюро. Комнату регулярно убирали, но все равно было понятно, что много лет здесь никто не ночевал.

– Здесь пойдет?

– Да.

Кроу закрыл дверь и шагнул ко мне. Вынув руку из кармана пиджака, он показал мне пуговицу. Он дал мне полюбоваться на нее, а потом кинул на постель. Это был первый взнос, первая оплата.

Я чувствовала себя проституткой.

Но хотя бы не рабом.

Не зная точно, что ожидать от Кроу, я подошла ближе. В комнате было темно, свет мы не включали. Кроу возвышался передо мной, словно исполин. Он ровно дышал и вообще оставался спокойным, словно для него не было ничего нового в этой ситуации.

Я понимала, что должна проявить инициативу, чтобы быстрее покончить с этим делом, но никак не могла решиться. Мне было страшно, я чувствовала себя словно ледышка. Раньше Кроу и целовал меня, и ласкал, и мне это нравилось. Но теперь я не могла даже пошевелить рукой.