Я один раз не выдержала, дистанцию нарушила,сказала ей: «Лизавета вашу интеллигентность за слабость считает. Ей надожесткий отпор дать. Нахамила вам, не молчите, пожалуйтесь мужу». Екатерина не сталагневаться на меня за бесцеремонность, не выгнала из комнаты, а ответила какравной: «Константин Львович в дочери души не чает, зачем ему негативные эмоции?И мне он не поверит».

Женю понесло: «На диктофон ее вопли запишите идайте послушать супругу, пусть насладится «пением» деточки».

Катя отложила книгу. «Ничего хорошего такимпоступком я не добьюсь. Лиза не отвечает за свои слова, у нее гормоны бушуют.Лет в восемнадцать она изменится, все подростки невыносимы. Если надавить натинейджера, он может совершить непоправимое. Я в свое время ушла из дома и чутьне погибла, слава богу, встретила Константина Львовича». – «Ну хоть не прощайтеее сразу, – никак не успокаивалась прислуга, – а то девчонка дерьмо выплеснет,а затем как ни в чем не бывало вы с ней в магазин едете. Пригрозите, чтовернете ее в закрытый пансион!» Катя взяла томик и твердо ответила: «Нет.Лизавета должна быть уверена в том, что дома ее любят и принимают такой, каковаона есть. Это очень важно для формирования личности».

Женя опустошила чашку с кофе и взглянула наменя.

– Понимаете, да? Такому человеку, как Катя,нужно минимум пару раз в день принимать большую дозу «Озверина». Зря Катеринанадеялась на исправление Лизы, получилась сказка навыворот.

Я чуть приподняла бровь, собеседница пояснила:

– Русские народные сказки читали? В них всегдамачеха злобная, ее родная дочь уродина и хамка, а вот падчерица – и красавица,и умница, и работящая. У Ерофеевых иначе станцевалось: Лизка вторую жену отцасо свету сжила.

– Смелое заявление, – оценила я речьгорничной, – жаль, что абсолютно бездоказательное.

Матихина отодвинула пустую чашку.

– Чего это вдруг вы про исчезновение Кативспомнили? Сколько лет уже прошло.

Я смела со скатерти крошки.

– Вы верите в то, что судьба может наказатьчеловека?

Женя перекрестилась и указала пальцем напотолок.

– Он все видит, его не обманешь.

– Лиза вышла замуж за богатого человека. УВиктора Ласкина есть дочь Алиса, которая изводит мачеху так же, как когда-тоЕрофеева Катю, – сказала я. – Виктор недавно умер. Лиза считает, что Катя, толи живая, то ли мертвая, убила Ласкина, чтобы отомстить ей за свои прежниестрадания.

– Бумеранг! – обрадовалась Женя. – Так ей инадо! Не верьте Лизке. Ладно, расскажу, но, чур, меня потом никуда не вызывать,показаний давать не стану.

– Говорите, если ваша информация поможет найтиКатю, Лиза вас наградит, – обрадовалась я.

Матихина усмехнулась.

– Навряд ли, ничего хорошего для доченькиКонстантина Львовича вы от меня не услышите.

– Начинайте, пожалуйста, – взмолилась я.

Задумав праздновать тридцатого октябряХеллоуин, Лиза решила устроить в доме вечеринку. План праздника был таков:сначала подростки ходят по поселку, пугают жителей, прислугу и охрану, потомстучат в дома, кривляются на пороге и получают на откуп конфеты. Около полуночиЛизавета намеревалась привести всю компанию домой и устроиться в гостиной.Константин Львович улетел в командировку, Катя никогда не могла сказатьпадчерице твердое «нет», и прислуга решила самостоятельно справиться спроблемой. Экономка Марина объявила горничным:

– Девочки, ваш рабочий день закончитсявовремя. Вы не обязаны оставаться до рассвета из-за прихоти избалованнойдевчонки. Втемяшилось ей устроить посиделки, пусть сама на кухне вертится.

– Побьют дети хрусталь, – пригорюниласьповариха, – столовые приборы погнут, нагваздают. Нельзя их без присмотраоставлять.

Но Марина не сдала позиций.

– Хозяйка дома сидит, ей и думать об этом. Ниона, ни Константин Львович нас задерживаться не просили, а Лиза нам не указ.Все уходите.

Прислуга разбежалась, задержалась одна Женя, унее на беду сломался каблук. Матихина рукастая девушка, она не расстроилась, аоколо одиннадцати отправилась в небольшую комнатку, где хранились инструменты ивсякие хозяйственные мелочи. Каморка располагалась прямо у входа в дом. Впроцессе поисков молотка Женя услышала стук парадной двери: кто-то вошел вособняк, протопал по холлу, затем повисла тишина и снова раздались торопливыешаги, на этот раз в прихожей топало несколько человек.

Дверь снова брякнула. Евгению охватилолюбопытство, она чуть отодвинула край светонепроницаемой «рулонки» на окне.Несмотря на конец октября, вечер выдался не дождливый, полная луна яркоосвещала сад, и Женя увидела, как по аллее, ведущей в сторону старой дачи,дружно шагают Лиза и Катя.

– Вы уверены, что это были именно они? –перебила я рассказчицу. – Женщины удалялись от особняка, следовательно, шлиспиной к окнам.

Женя хмыкнула.

– У Елизаветы был шарф «вырви глаз»,кислотно-розовый, со стразами и зелеными меховыми помпонами.

– Оригинальное сочетание, – пробормотала я.

Женя кивнула.

– Это еще не все. Если на шарф попадалэлектрический свет, то он светился, как полоски на костюмах гаишников идорожных рабочих. Лиза единственная носила такой. Она вообще обожала попугайскиенаряды, остальные дети в поселке одевались приличнее, даже те, кто жил напомойке.

– Где? – в который раз за время разговораудивилась я, – на какой еще помойке? Елизавета Ерофеева жила в элитном поселке,навряд ли за его ворота пускали оборванцев, и уж совсем немыслимо, чтобыКонстантин Львович разрешил дочери общаться с бомжами.

Женя поманила официантку, и, попросивповторить заказ, снисходительно сказала:

– Верно, элитный поселок, и в домах полнонарода: горничные, водители, садовники, охранники, сантехники, электрики,чернорабочие, там существует своя ремонтная служба. Где обслуге жить?

– Ну, не знаю, – пожала я плечами, – в своихквартирах.