– Игнат, в чем дело? Почему ты ушел?

Он отвечал, что все в порядке, ему просто не спится, и ушел он, чтобы не тревожить ее сон. Все так и было, но Лариса не верила. Она подозрительно щурилась, принималась ворчать и называть его ненормальным. Советовала обратиться к врачу.

Игнату вдруг показалось, что в прихожей кто-то есть. Он вытаращил глаза, но нет, показалось, там никого не было, и никого уже не будет. Ларису нашли, как утверждает майор Чекалин. А он врать не будет.

Он упал лбом на стол, глухо застонал и сквозь стон выпалил:

– Ну, вот чего тебе спокойно не жилось, Лариса?! Почему нормально не жилось, а?!

– Старший лейтенант, отставить самодеятельность!

Полковник глянул на нее сердито, но не так, как он обычно смотрел на Чекалина, когда сердился. На нее он сердился как на глупую девчонку-стажера. Мама помнит то время, когда еще была стажером.

– Товарищ полковник, но… – попыталась возразить она.

Но тут же тяжелая ладонь полковника со звонким щелчком опустилась на стол.

– Я сказал, отставить! Что непонятного?

Он вдруг заметил ее подрагивающие губы, которые она без конца терзала зубами, заблестевшие глаза. Только слез ему тут не хватало! Что ты будешь делать!

– Мария… – начал он медленно и гораздо тише. – Пойми меня правильно… У нас сейчас такое началось! Ты что, не слышала последние новости?

– Какие новости? – Она судорожно втянула в себя воздух, вот-вот разревется. – Товарищ полковник?

– Последние, Мария. Майор Чекалин, возглавивший оперативную группу, минувшей ночью обнаружил места массовых захоронений в лесу близ общины, – полковник назвал трудно произносимое название секты, давно бывшей на слуху в средствах массовой информации.

Им приписывались как благие дела, так и не очень. Кто-то взахлеб нахваливал гуманный подход к перевоспитанию опустившихся людей, кто-то видел в этом корыстный умысел. Доказательной базы не было. Массовые проверки никогда не выявляли ничего противозаконного.

– Насчитано более полутора десятка трупов. Некоторые из этих людей давно числились пропавшими без вести, их искали родственники. А они нашлись вон где! Идут массовые аресты, обыски. Люди, которые населяли общину, должны отправиться по домам, а домов-то, как оказалось, уже и нет. Там теперь работы… Работы на месяцы вперед. А ты со своими письмами. Ну чего ты, Мария, в самом деле?!

И полковник уставился на нее тем самым нехорошим взглядом, после которого многие чувствовали себя напрочь лишенными профессионализма.

– Но письма были написаны совсем недавно, товарищ полковник. И не ее отцом, а кем-то еще. Хотя бумага старая, в самом деле.

– И что тебе это дает? – фыркнул он презрительно.

Маша тут же отметила про себя, что он нарочно обособил весь отдел – сказал не «нам», как говорил обычно на утренних совещаниях, а «тебе», и от этого ей стало обидно вдвойне. Разве она для себя старается? Она же для дела! За справедливость! За торжество Закона!

– Это дает мне то, что письма не были написаны отцом Ларисы Гришиной.

– А кем, по-твоему, они были написаны, Проворова?

– Я не знаю, но предположительно тем, кто выманил ее из дома. Заставил поехать…

– Выйти на забытом богом полустанке и исчезнуть с радаров.

Он насмешливо оглядел ее миниатюрную фигурку и неожиданно подумал, что место этой симпатичной девчонки совсем не в полиции. Ей мужа вечерами надобно встречать да детей выводок воспитывать, а не искать преступников, что ей, кажется, совсем не дано.

– Ты что, совсем не понимаешь, в какой переплет попала Лариса Гришина? – он со вздохом передвинул по столу стопку документов.

Он сделал это уже в третий раз, отметила про себя Маша. Неосознанно, нервным движением – она его раздражает, это понятно. Ему не терпится от нее избавиться. Но она должна была доложить о своих подозрениях. Должна! Очень жаль, что все от нее отмахиваются. Чекалин ее в коридоре едва не затоптал, пробегая мимо. Маша засомневалась, что он вообще понял, с кем поздоровался, настолько у него был ошеломленный вид.

– Она заранее все это спланировала и подсунула письма мужу, оттого на них только его отпечатки. Он эти письма внимательно прочел и поверил своей непутевой жене.

– А почему же на письмах нет отпечатков того, кто их писал?

Она поняла, что сморозила глупость, когда уже заканчивала вопрос. Конечно, писавший был в перчатках. Если он и его любовница Лариса Гришина заранее все спланировали, они продумали и это. Не оставили ни единого следа.

– Думаю, ты уже знаешь ответ на свой вопрос, – безошибочно разгадал ее взгляд полковник.

– Так точно.

Маша прикусила нижнюю губу и опустила голову. Слезы не просто просились, они ее душили. Она только что своими руками уничтожила свою мечту: перебраться в отдел к майору Чекалину. Расписалась в собственном непрофессионализме.

Родители обзывали ее глупой девчонкой, пигалицей, узнав о ее выборе профессии. И они, кажется, были правы.

Она глупая, ничего не смыслящая в сыскном деле курица! Ей даже в дознавателях не место, не то что…

– Скажу больше, старший лейтенант Проворова, – полковник нетерпеливо глянул на часы, давая понять, что больше ее не держит. – Вчера труп Ларисы Гришиной был обнаружен в местах общего захоронения близ общины.

– Не может быть! – ахнула она, почувствовав, как на лицо поползла бледность. – Что она могла там делать?!

– Надеемся в скором времени получить ответ на этот вопрос. Как я уже сказал, в общине идут массовые обыски и аресты. – Полковник вдруг пожалел ее и сказал вполне обыденным голосом, будто говорил со своей дочерью: – Думаю, что Гришина просто-напросто загуляла с кем-то из общины и, чтобы скрыть это, устроила фокус с этими письмами, с отъездом. А потом просто-напросто вышла на той станции, где ее ждал любовник, и все. К слову, Маш… С этой станции как раз прямая дорога в общину.

– Не может быть, – произнесла она подавленно.

Конечно, Маша никому и ни за что теперь не признается, какую версию в выходные придумала. И как страшно гордилась собой, вымешивая тесто на пельмени, довольно улыбалась, бросая готовые изделия в кипяток. Ей оставалось только найти подтверждение этой версии – и дело в шляпе. Цепляя вилкой сварившиеся пельмени, она даже набросала план действий. И первым пунктом – доклад полковнику.

Дура! Надо было этот пункт вписывать последним и идти на доклад не со своими подозрениями, а с фактами, отмести которые не получилось бы ни у кого, даже у полковника.

– Ее муж уже знает о том, что тело жены найдено?

Маша встала, чтобы выйти. Взгляды полковника стали более чем красноречивыми. Ей явно пора.