Ах ты сволочь, мелькнуло у меня между ушами. Ничего,посмотрим, как сумеешь воспользоваться ты своей удачей. Я вообще могу,если захочу, сделать так, что ты ни с одной дел иметь не сможешь. Будет трястиот одного вида задранной юбки…

– Он уже работает, – возразила Галочка.

– Кем?

Она пожала плечами.

– В какой-то фирме. Не думаю, что директором, но емутолько семнадцать!

Роберт фыркнул:

– Директором… Ему бы лучше лифтером устроиться, но… вряд липримут.

– Почему?

– Трассу не запомнит.

Я страшился, что Галочка засмеется, однако она чутьулыбнулась и сказала уверенно:

– Ты зря о нем так. Он упорный и настойчивый. Я самавидела, он в нашем спортмаге легкие гантели сдал, а купил тяжелые!

– Гантели, – сказал Роберт недобро. – Ему быводные лыжи купить… Да где найдет наклонное озеро?

Она все-таки засмеялась, я сжал кулаки, ничего-ничего, яприпомню все эти шуточки. Я не злопамятный, но я злой, и память у меняхорошая.

С ходу не придумав, что сделать еще, я снова позвонил,дождался, когда он прибежал, выглянул, злой и рассерженный, даже на площадкувыбежал и посмотрел через перила лестницы вниз, а потом вывернулся, как ящерицана солнце, и попытался посмотреть вверх.

Едва он вернулся в комнату и опустил задницу на диван рядомс Галочкой, я со сладким злорадством вдавил кнопку снова. Роберт пробовал былоне вставать, но я звонил и звонил… Наконец он вскочил, подбежал к двери и началзаглядывать в глазок, елозя рожей по кожаной обивке.

Я нарочито перестал звонить, пусть думает, чтозвонивший успел убежать, а как только он отошел от двери, я позвонил снова. Онметнулся к двери, снова посмотрел в глазок, сообразил, что за это времязвонивший не успел бы скрыться, со злостью уставился на звонок…

Пока он торопливо разбирал устройство и отсоединял провод, яскользнул в кладовую, там среди прочего хлама блестит новенькая электродрель.Я быстро воткнул шнур в розетку, из комнаты уже доносятся довольныесмешки. Я поспешно нажал на кнопку. Раздался такой металлический визг, чтоя сам отдернул руку в испуге. Визг тут же прекратился. Сверло еще вращалось,быстро сбрасывая обороты, я нажал снова, визг вернулся: противный,душераздирающий, гадостный, натягивающий нервы до предела.

Послышался топот, я быстро отдернул руку в стену.

Распахнулась дверь, в полутемное помещение ворвался яркийсвет, Роберт в честь такой гостьи зажег все лампочки, дабы праздничноенастроение, выпученные в изумлении глаза уставились на дрель. Металлическийзажим с зажатым в него сверлом еще вращается, но в захламленной кладовкечеловеку не спрятаться…

Он довольно тупо заглянул в пару ящиков, один раз так вообщес коробку из-под туфель, выматерился вполголоса и, согнав с искривленной мордызлость, вышел и закрыл за собой дверь.

– Ну что там? – донесся голос Галочки.

– Дрель упала с полки и включилась, – пояснил Роберт.

– Ого! Сама?

– Наверное, как раз кнопкой вниз.

– Китайская, наверное…

– Да, мать ее…

Я проскользнул вдоль стены, от спешки пару раз почтивываливаясь. Во всяком случае, один раз я ощутил плечом дуновение воздуха, ноРоберт и Галочка тихо и озабоченно переговариваются, глядя один на другого, незаметили. Я торопливо выпихнул из стены вбитый, вернее, умело засаженный внее шуруп. В комнате с грохотом обрушилась картина.

Они подпрыгнули в испуге, я обрадованно похвалил себя заидею. Можно и развить: на кухне повыталкиваю все вбитые в нее шурупы и дюбели,рухнут подвесные полки с посудой: красота!

Она поднялась, сказала несколько раздраженно:

– Знаешь, я лучше пойду. У тебя какая-то квартира…неотремонтированная. Твои родители раз уж раскошелились на такой дубовыйпаркет, могли бы и ремонт нормальный сделать.

Он ответил зло:

– Да все было в полном порядке!

– До сегодняшнего вечера, – сказала онанасмешливо, – я понимаю, понимаю.

– До сегодняшнего вечера, – выкрикнул он. –А сейчас это не квартира, а… дом с привидениями!

Она сказала заинтересованно:

– А в самом деле… вдруг завелись барабашки? Илиполтергейст? Было бы здорово…

– Пусть он в твоей квартире заводится, – огрызнулсяон. – Знаешь, это меня достало. Не знаю, что здесь происходит, но давайлучше завалимся в «Бенни Хилл»? Это в нашем доме, с той стороны. Заодноубедишься, что у меня не самая главная цель – затащить тебя в постель. Вовсяком случае, не единственная.

Она коротко усмехнулась:

– А какие у тебя еще цели?

– Заботиться о тебе, – ответил он. – Защищатьтебя. Быть тебе опорой. Стараться, чтобы за моей спиной ты чувствовала себяуютно и комфортно. Словом, делать все то, что должен делать мужчина в отношенииженщины.

Я превратился в слух, эта скотина говорит красиво инапыщенно, но, Галочка, не будь дурой, не верь ему, не верь, не верь… Но онапочему-то заколебалась, смотрит очень внимательно, на лице раздумье, новсе-таки двинулась по направлению к прихожей. Роберт, сразу сгорбившись ипотеряв весь напыщенный вид супермена, которому все удается, забегает тосправа, то слева, заглядывает в глаза почти по-собачьи, только что хвостом нелупит себя по бокам.

В прихожей она положила ладонь на ручку двери. Глаза еебыли задумчивыми, взгляд бесстрастно обшаривал его лицо.

– Ты в самом деле не такой, – сказала она, – какимстараешься выглядеть. Я вот думала: чего добиваешься?.. Если всего лишь,чтобы я у тебя отсосала, то… это ли тебе надо? Это сделает любая девчонка засто баксов. Почти любая. А те, кто этим зарабатывает, то и за десятьдолларов. Намного лучше и умелее, чем я! Значит, тобой движет что-то другое?..Тщеславие? Вряд ли, ты можешь заставить расстегивать тебе брюки красоток изжвачника или с обложек журналов… Почему именно я?

Я застыл в стене, сам превращаясь почти в бетон:никогда не слышал от Галочки таких слов. И даже не предполагал, что могууслышать такие слова из ее хорошенького ротика. Даже не представлял, что онаможет такое выговорить. Роберт переступил с ноги на ногу, глазки отводит, пробубнил:

– Потому что ты не глупенькая куколка. Хотя с виду…

– …настоящая блондинка? – подсказала она. – Да, янатуральная, не крашеная. Кстати, на последней школьной олимпиаде я получилавторой диплом за решение логических задач седьмого уровня сложности.

– Ого, – сказал он с предельным уважением человека,которого оставляли на второй год в каждом классе, – а ты крутая! На самомделе крутая. Другие только форсят, пыжатся, а ты… железная кошечка под мягкойшкуркой.