от-кутюр, изготовленных вручную в рекордно короткие сроки.

Мы сделали это, Лиз! Даже теперь, став уже совсем старой дамой, я все еще не могу в это поверить.

Я отправила работниц отдыхать, поблагодарила за помощь старушек, переживших по этому случаю вторую молодость, и обещала держать их в курсе событий. Вскоре мы непременно получим новости от месье Диора. Наши эспадрильи в надежных руках.

Отпраздновав победу бесчисленным количеством шампанского и морепродуктов, мы приступили к восстановлению мастерской.

У полиции по-прежнему не было никаких улик, которые могли бы указать на поджигателя. Мадемуазели и я старались не упоминать о Роми. Однако с той ночи, когда произошла трагедия, твою мать никто больше не видел. Люпен взял на себя заботу о тебе. Мы с Колетт помогали ему, как могли. Все это очень беспокоило нас, но наши мысли были полностью заняты мастерской. Поимка виновного не вернет нам ни материалы, ни наши станки.

В один из дней я бродила среди развалин, составляя список того, что нужно было сделать. Из Америки продолжали поступать заказы. Часть из них мы могли бы выполнить на чердаке мадемуазелей, но до восстановления нормальной работы было еще далеко. Требовалось организовать все заново. С чего начать?

Вдруг послышался звук шагов.

Среди развалин ангара появилась женская фигура.

Кармен.

На ее лице были заметны следы усталости. Последние недели она тоже не щадила себя. Шила без передышки до глубокой ночи. Сосредоточенная и молчаливая.

Ей было едва за сорок, но выглядела она лет на пятнадцать старше. Спина согнута, губы плотно сжаты. Только глаза оставались такими же живыми, как в молодости.

Без лишних слов она протянула мне большую папку с рисунками.

– Думаю, это твое.

Я узнала картонную папку, которую мне пришлось оставить у Герреро после того, как я выколола Санчо глаз. Из нее на меня смотрели мои первые годы в Молеоне. По-детски неуклюжие наброски. Яркие, эксцентричные. Среди них было и несколько вполне удачных. Пара на танкетке, украшенная перьями, которая так понравилась хозяину. Эспадрильи с усами, на которые меня вдохновил Дон Кихот. Розовая модель с вышитым пятачком, которую я посвятила Жанетте. В этих рисунках ко мне как будто вернулась Колетт и наша молодость, наполненная безудержным смехом. И та юная ласточка, какой я когда-то была.

– Кармен… – прошептала я, изо всех сил стараясь сдержать нахлынувшие эмоции.

В последние недели во время нашей ночной работы у нас с ласточкой была возможность поговорить. Она извинилась, я простила. Она поблагодарила меня за заботу об Анжель. За то, что я дала ее дочери свободу, которой она сама была лишена. Бедная женщина пережила с Санчо настоящий ад.

– Теперь все позади, – сказала она.

Я смотрела на нее, не понимая.

– Он больше не будет нас донимать.

Она помолчала. В ее взгляде мелькнуло что-то такое, от чего у меня по спине пробежал холодок.

– Пожар… – проговорила она.

К чему она клонит?

Я огляделась. Пепел. Обломки. Моя разрушенная жизнь. Так это Санчо поджег мастерскую?

Кармен кивнула. Подавленная. Отрешенная. Она колебалась. Подбирала слова.

– Мы поссорились. Как обычно. Но на этот раз зашло слишком далеко. Я сказала, что ухожу от него. Буду жить с Анжель. Уволюсь из мастерской Герреро. И…

Она вздохнула.

– И предложу тебе свою помощь.

Она опять замолчала.

– Услышав твое имя, он взбесился. Сказал, что Анжель – обычная проститутка, как и все остальные, кто там работает. Что все они заслуживают гореть в аду… Он вернулся через час, от него несло бензином. Взгляд был совершенно безумный.

Она подняла на меня глаза. Я смотрела на нее, потрясенная.

Санчо поджег мастерскую! Даже не проверив, есть ли кто-то внутри. Жанетта, Симона, Анжель. Его дочь. Чудом обошлось без жертв! Этот человек просто псих.

– Я все поняла, только когда стали прибывать пожарные, – продолжила Кармен. – Но было уже слишком поздно. Пламя уже было видно от церкви.

Несмотря на весь ужас этой истории, у меня отлегло от сердца: Роми была ни при чем!

Лицо Кармен застыло, голос стал приглушенным:

– Я вышла как раз в тот момент, когда Марсель припарковался перед домом.

Марсель? Он-то тут при чем?

Я вспомнила вечер, когда произошла трагедия. Мы все сидели у камина, слушали мадемуазель Веру и… Марсель куда-то уходил. Дважды. Сначала за сухим молоком. А потом… Может быть, он встретил Санчо в городе?

– Esta guarra, hijo de… Сукин сын…

Кармен плюнула на пол. Санчо был одержим нашей мастерской.

– Хромая испанка – орудие дьявола! – кричал он. – На костер ведьм!

Я не могла в это поверить. Марсель, должно быть, слышал об угрозах старого пьяницы. И все понял, увидев пламя.

Я ждала, что Кармен продолжит рассказ. Но она не произнесла больше ни слова.

Санчо не вернется.

68

От Роми тоже не было никаких вестей.

Лишь ближе к лету мы получили от нее письмо, полное восклицательных знаков, что выдавало ее восторженное состояние. Твоя мама снова обрела свободу и воплощает в жизнь свои мечты. Она встретила мужчину. Звездного агента. Он говорит, что у нее талант. Что он поможет ей пробиться на сцену. Она берет уроки. По вечерам он водит ее в рестораны. Город Света! Есть ли на земле место прекраснее? Накануне вечером она ужинала в чудесном ресторане! Пила шампанское и думала о нас. Она надеется, что с малышкой все хорошо. «Передайте Лиз, что мама ее очень любит! Даже больше, чем музыку, и даже больше, чем Париж!»

Я сохранила все ее открытки, все ее письма. Иногда я перечитываю их и думаю, что же нам следовало тогда сделать. Поехать к ней? Заставить ее вернуться? Она была больна, Лиз, а мы слишком сильно любили ее, чтобы разрушать ее мечты.

Тем временем ты росла. Очаровательная куколка с темными локонами и зелеными глазами. Люпен, Колетт, Тереза, Вера, я – все мы заботились о тебе. Для всех нас, за исключением твоей бабушки, это было впервые. Никому из нас еще не доводилось видеть, как растет ребенок. Мы узнавали все вместе с тобой. Твои повадки, любимые блюда, детские горести. В наших глазах ты была восьмым чудом света. Ты переходила из рук в руки и радостно кричала, когда Люпен сажал тебя на плечи. Гедеон учил тебя петь, Тереза читала стихи. Все мы восхищались твоими успехами. Первый зуб, первый шаг, первое слово. Бернадетта назначила тебя своим сушефом. В промежутках между нагоняями Марселю, который лез пальцами в кастрюлю, она учила тебя готовить баскский пирог. Может, интерес к кулинарии возник у тебя благодаря времени, проведенному с ней на кухне? Мне хочется в это верить.

Мы с Колетт иногда брали тебя в мастерскую. Новое здание было в два раза больше того, что сгорело. В лучшие годы у нас работало до сотни швей. Это был несомненный успех.

Коллекция для Диора стала триумфом. Наши модели были раскуплены за несколько недель. Vogue, Elle, Harper's Bazaar – все восхищались эспадрильями месье Диора, а он при каждом удобном случае нахваливал нас. Эти эспадрильи были сделаны вручную в Стране Басков, в Мастерской Ласточек!

Очень скоро французских заказов стало больше, чем американских. Наши эспадрильи были нарасхват у кинозвезд, таких как Грейс Келли и Брижит Бардо.

К тому времени, когда месье Диор скончался, мы уже сделали себе репутацию. Я всегда буду помнить его, Лиз. И его преемники тоже нас не забыли. Вскоре другой кутюрье пригласил нас принять участие в одном из его дефиле. Великий человек, который настаивал, чтобы я звала его просто Ив, но ты, вероятно, знаешь его как Сен-Лорана.

Заказ Диора наконец-то пробудил интерес прессы. Через три дня после дефиле La République des Pyrénées опубликовала обо мне статью с фотографией. Я так и состарилась под своим канотье с вишнями, но все еще была красива.

Шли годы. Ты росла среди лент, подошв, бусин и пробок от шампанского. Была любимицей швей и мадемуазелей, но всегда требовала моего присутствия. Цепляясь за мои руки, прячась у меня в ногах, ты засыпала, только держась за мой палец. Каждый вечер я укладывалась рядом с тобой. Это было наше время. Я бы ни за что на свете не отказалась от этих минут. Держа твою руку в своей, я слушала, как замедляется твое дыхание. Я вдыхала запах твоих волос. Иногда я оставалась до поздней ночи, не в силах расстаться с тобой.

Ты придумывала сказки, а я рисовала к ним иллюстрации. Сказки о жадных драконах,