чем 500 афинским гоплитам предстояло столкнуться с шеститысячной армией противника. Вместо того чтобы принуждать мегарцев к битве, афиняне решили потянуть время в Нисее. Брасид также стал выжидать, поскольку полагал, что его расположение даст ему преимущество, если афиняне вздумают атаковать, и что само присутствие его армии может отбить у них всякую охоту сражаться, и тогда город будет спасен без боя. Так и произошло: афиняне отступили за стены Нисеи, а Брасид вернулся к Мегарам, где на этот раз его приняли. Признав свою неудачу, афиняне отошли в Аттику и оставили в Нисее гарнизон. В Мегарах же демократы, предательство которых стало очевидным, бежали из города, а изгнанники из олигархической партии вновь пришли к власти, полные желания отомстить. Они осудили всех оставшихся в городе врагов и установили жесточайшие порядки, по которым политическое влияние перешло в руки небольшой горстки людей. Отныне Мегары были преданным союзником Спарты и противостояли Афинам с еще большей злобой.

ВТОРЖЕНИЕ АФИН В БЕОТИЮ

Примерно в начале августа афиняне выступили против Беотии со смелым и хитроумным предприятием, имевшим некоторое сходство с их предыдущим нападением на Мегары; это сходство говорит в пользу того, что в действительности обе инициативы были задуманы одновременно как части одной масштабной операции, долженствовавшей изменить ход войны. Как бы то ни было, неудача в Мегарах не удержала Демосфена и Гиппократа от попытки воплотить в жизнь вторую часть их плана.

В нескольких городах Беотии лидеры демократических партий желали сговориться с Афинами о захвате власти их фракциями, и Демосфен и Гиппократ охотно сотрудничали с ними. На западе демократам необходимо было передать в руки афинян Сифы, порт Феспии и Херонеи. В то же время афиняне должны были занять святилище Аполлона в Делии у афинской границы на востоке (см. карту 4). Как и в случае с Мегарами, для успеха здесь требовалось синхронное наступление, которое помешало бы беотийцам сосредоточить силы против ведущего афинского войска в Делии. Так же как и в Мегарах, измена в Сифах и Херонее была бы невозможна без соблюдения секретности. Афиняне надеялись, что одновременный захват трех городов подорвет боевой дух фиванцев и спровоцирует демократические антифиванские восстания по всей Беотии. Но как минимум Афины получат в свое распоряжение три крепости на границе с Беотией, которые можно будет использовать для грабительских походов и экспедиций, а также в качестве убежищ для изгнанников. В этой менее оптимистичной форме план должен был стать частью новой стратегии по созданию постоянных укрепленных баз на территории неприятеля; эта стратегия уже прекрасно показала себя в Лаконии. Со временем нападения из трех афинских крепостей могли бы принудить беотийцев к капитуляции.

Афиняне нуждались в крупном войске для массированного удара по Делию и в не столь многочисленном – для высадки в Сифах. Отправка таких значительных сил поставила бы под угрозу жизнь куда большего числа воинов, чем то, каким готовы были рискнуть афиняне, но Демосфен намеревался набрать войско из союзников на северо-востоке. Однако же их сбор требовал времени и увеличивал опасность выдачи секретного плана, каковой угрозы, впрочем, все равно нельзя было избежать. Демосфен направил сорок кораблей на северо-восток, собрал необходимое количество воинов и стал ожидать дня, избранного для нападения на Сифы. Между его отплытием из Афин и появлением в Сифах прошло три месяца; вероятно, такой промежуток объясняется тем, что беотийским демократам нужно было время на подготовку.

К началу ноября, когда армия Демосфена наконец прибыла в гавань Сиф, все уже шло не по плану. Предатели среди мятежников сдали замысел беотийцам, и те выслали войска, чтобы занять Херонею и Сифы. Если бы синхронность двойного нападения была безупречной, беотийцам, возможно, пришлось бы отвлечься на наступление Гиппократа на Делий на востоке, но и здесь афинян ждала неудача: Демосфен приплыл в Сифы раньше, позволив беотийцам сконцентрироваться на нем одном. Демосфен не смог продвинуться вглубь надежно защищенных земель, и западная часть плана провалилась.

В Делии у Гиппократа было около 7000 гоплитов и заметно больше 10 000 метеков (резидентов-чужаков) и союзников, а также немалое число афинян, пришедших помочь с возведением форта. Армия требовалась здесь лишь для того, чтобы не дать беотийским войскам помешать строительству крепости; далее ее мог бы удерживать небольшой гарнизон. Демосфен и Гиппократ никогда не дерзали вступать в бой против армии, хоть сколько-нибудь сопоставимой с афинской по размеру.

Захватив эту местность, афиняне вместе с тем заняли заповедные земли святилища бога Аполлона, что было серьезным нарушением греческих табу. Такое нарушение стало лишь очередным свидетельством полного отказа от традиционной практики, столь характерного для этой затяжной и кровавой, «современной» войны.

ДЕЛИЙ

Без какого-либо вмешательства со стороны беотийцев Гиппократ завершил строительство форта за три дня и теперь собирался увести свою армию домой, не предвидя никаких трудностей и даже не подозревая о том, что произошло на западе. Бóльшая часть его войска направилась прямо в Афины, а гоплиты остановились в одном-двух километрах от города, чтобы дождаться стратега, который отдавал последние распоряжения в Делии. Тем временем беотийцы собрались в Танагре, в нескольких километрах оттуда. Они располагали 7000 гоплитов (столько же их было у афинян), 10 000 легковооруженных воинов, тысячей всадников и пятью сотнями пельтастов. И хотя беотийское войско было сильнее армии афинян, а новая афинская крепость высилась на беотийской земле, девять беотархов (высших должностных лиц в Беотийском союзе) проголосовали против сражения; лишь двое выступили за него, и оба они были фиванцами.

Однако командовавший армией Пагонд, сын Эолада, выдающийся аристократ, которому на тот момент было уже более шестидесяти лет, посчитал, что афиняне теперь весьма уязвимы, и убедил беотийцев дать им бой. В сражениях между греческими гоплитами сторона, защищавшая свои земли, побеждала в трех из четырех случаев, ведь воины-земледельцы, из которых состояли фаланги, сражались ожесточеннее, когда им приходилось оборонять собственные угодья и дома, нежели при наступлении. Оба стратега отметили эту закономерность в своих речах перед боем. Пагонд призывал беотийских воинов сделать все возможное, пусть даже их враги уже отступали на свою территорию. Обычно залогом свободы служила неприступность собственных земель; однако, вопрошал Пагонд, «как же против тех людей, которые жаждут поработить не только соседей, но и жителей отдаленных стран, нам не биться до последней возможности?» (IV.92.2). Гиппократ, в свою очередь, убеждал афинян не бояться сражения на чужой земле. В действительности, объяснял он, бой будет вестись в защиту Афин. Стратегическая цель кампании звучала так: «Если мы победим, то у пелопоннесцев больше не будет беотийской конницы, и они никогда уже не нападут на нас. Одной битвой вы не только завоюете эту страну, но и освободите нашу землю от бедствий войны» (IV.95.2–3).

В своей речи Пагонд указал на особое значение сражения при Делии. То была не просто приграничная стычка, но битва «до последней возможности», а именно – до уничтожения афинской армии и прекращения великой войны, в которой этот бой был лишь одним из эпизодов. Выдвинувшись на позиции, где войска были отделены друг от друга грядой холмов, Пагонд находчиво и оригинально разместил своих бойцов. На обоих флангах он поставил кавалерию и легковооруженных воинов, которые должны были противодействовать любой попытке захода с флангов. В правой части гоплитской фаланги он сосредоточил фиванский контингент глубиной в небывалые двадцать пять вместо обычных восьми рядов, в то время как гоплиты из других городов выстроились как им было угодно (вероятно, привычным образом). То было первое известное нам из источников применение сверхглубокого крыла в гоплитской фаланге – тактики, которую уже в следующем столетии с сокрушительным эффектом будут использовать Эпаминонд Фиванский, Филипп Македонский и его сын Александр. Если правому крылу беотийцев почти наверняка предстояло сокрушить левый фланг противника, то бóльшая ширина вражеских построений – при том же числе гоплитов во всего восьми рядах – грозила войску Пагонда фланговой атакой. Таким образом, в достижении успеха беотийцы полагались на скорую победу фиванцев с правого края и бегство неприятеля. В то же время кавалерия и легковооруженные пехотинцы левого крыла должны были помешать афинянам разбить это крыло и не допустить бегства в его рядах. Фиванцы также задействовали 300 элитных гоплитов, по-видимому прошедших особую боевую подготовку и принадлежавших к богатейшим сословиям. Это был первый зафиксированный случай обособленного обучения чего-то наподобие профессионального военного корпуса,