Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После того как Клеон обвинил посыльных, принесших плохие новости из-под Пилоса, во лжи, те предложили афинянам назначить комиссию, которая удостоверила бы точность их сведений. Афиняне согласились и выбрали одним из своих представителей самого Клеона, но тот принялся доказывать, что поездка станет пустой тратой времени, которая будет стоить Афинам упущенной возможности. Вместо этого, настаивал он, афинянам, если они действительно поверили тревожным слухам, стоит немедленно отправить дополнительные войска для атаки на остров и захвата находившихся на нем спартанцев. Клеон видел перед собой немало афинян, «настроенных воинственно» (IV.27.3).
По всей видимости, собрание проголосовало за отправку войск и назначило их командующим Никия, поскольку Клеон сам указал на него, заявив, что стратегам, если они в самом деле отважны, не составит труда, явившись в Пилос с достаточно крупным отрядом, захватить плененных на острове спартанцев. «Будь он сам стратегом, он быстро справился бы с ними» (IV.27.3).
Запутавшиеся в Клеоновых играх афиняне спросили его, почему он сам не отправляется в плавание, если считает задачу настолько легкой. Никий, почувствовав настроение толпы и «сообразив, что слова Клеона относятся к нему», заметил ему, что стратеги с радостью предоставят в его распоряжение любое войско, какое он пожелает взять с собой для выполнения задания. Поначалу Клеон был готов принять это предложение, «предполагая, что Никий лишь на словах готов уступить ему командование под Пилосом», но затем начал уклоняться. Он ответил, что стратегом является не он, а Никий, когда «понял, что Никий действительно желает передать ему полномочия стратега» (IV.28.1–2). Никий же, увидев замешательство Клеона, вновь повторил свое предложение в надежде лишить Клеона всякого доверия, и вскоре толпа присоединилась к нему в этом – одни всерьез, другие по причине враждебного отношения к Клеону, а третьи просто из желания позабавиться.
Формально Никий не имел полномочий предлагать подобное от своего имени, а тем более от имени других стратегов, но после того, как собрание подхватило его призыв, стало ясно, что афиняне его поддержат. Наконец Клеон, «не зная, как ему отказаться от своих слов» (IV.28.2), согласился встать во главе высылаемых подкреплений, в число которых он включил лишь находившихся в Афинах воинов с Лемноса и Имброса, некоторое количество пельтастов (легковооруженных воинов) с Эноса и четыре сотни лучников из прочих мест. Он пообещал, что с помощью этих сил, а также тех, что уже находились в Пилосе, он в течение двадцати дней «привезет лакедемонян в Афины живыми или же перебьет их на месте» (IV.28.4).
Торжественное обещание Клеона добиться успеха за двадцать дней, да к тому же не взяв с собой ни одного афинского гоплита, не было ни бравадой, ни безрассудством. Поскольку план Демосфена предусматривал одновременную атаку, то теперь, когда необходимые легковооруженные воины имелись под рукой, действовать нужно было быстро. Клеон понимал, что он или справится за двадцать дней, или не справится вовсе. При этом трудно объяснить, а тем более оправдать настроения, которые Фукидид приписывает софронам (благоразумным людям). То, что афинские патриоты согласились на передачу командования экспедицией и ответственности за жизни союзных воинов и афинских моряков в руки человека, которого они считали не только некомпетентным, но и откровенно глупым, ярко показывает, сколь угрожающим был разлад в афинском обществе, порожденный событиями 425 г. до н. э.
СПАРТАНЦЫ НА СФАКТЕРИИ СДАЮТСЯ В ПЛЕН
Клеон разделил командование с Демосфеном и послал ему весть о том, что помощь уже в пути. Находившийся в Пилосе Демосфен, однако, медлил с нападением на поросшую густыми лесами Сфактерию, где скрывалось неопределенное количество спартанских гоплитов. Но тут судьба в очередной раз показала, что покровительствует смелым. Группа афинских воинов, которым стесненные условия в Пилосе не позволяли приготовить горячий обед, пробралась на остров, где один из них случайно устроил лесной пожар. Очень скоро бóльшая часть деревьев сгорела, и Демосфен увидел, что спартанцев на острове гораздо больше, чем он предполагал. Он также отметил удобные для высадки участки берега, которые ускользали от его внимания прежде, и понял, что пожар ликвидировал одно из крупнейших тактических преимуществ противника. Когда во главе полного энергии и сил отряда специально отобранных воинов прибыл Клеон, Демосфен был готов воспользоваться ценными уроками, которые он усвоил в Этолии.
Незадолго до рассвета он с 800 гоплитами высадился одновременно на той части острова, которая была обращена к морю, и со стороны гавани. Теперь Демосфен мог различить, что основные силы врага были сосредоточены в середине острова для охраны находившегося там источника воды. Другая часть спартанцев была размещена ближе к его северной оконечности, напротив Пилоса. Место высадки в южной части острова охраняли всего тридцать гоплитов. Привыкшие наблюдать афинские корабли, которые в течение многих дней плавали мимо них, не причиняя ни малейшего вреда, спартанцы из этого небольшого отряда во время атаки находились в своих постелях и были быстро перебиты, как это год назад случилось с амбракиотами в битве при Идомене на северо-западе. На заре афиняне высадили на берег остальные силы: гоплитов, пельтастов, лучников и даже плохо вооруженных гребцов с кораблей. 420 спартанцам противостояло войско из 8000 гребцов, 800 гоплитов, такого же числа лучников, а также более 2000 легковооруженных воинов.
Демосфен разделил свою армию на отряды по 200 человек, которые заняли все возвышенности на острове, так что, где бы спартанцы ни приняли сражение, с тыла и с флангов им всегда угрожал противник. Ключевым фактором в этой стратегии было использование легковооруженных воинов: «Это были именно те воины, против которых труднее всего было бороться, так как их сила была в том, что они поражали врага издали, стреляя из луков и пращей и бросая дротики. При попытке к ним приблизиться они отходили, получая преимущество, и были еще опаснее, поражая отступающих врагов. Таков был план высадки, задуманный Демосфеном еще раньше, который ныне был приведен в исполнение» (IV.32.3).
Вначале спартанцы построились в боевой порядок и выступили навстречу афинским гоплитам. Но тут сбоку и сзади на них всей своей мощью обрушились легковооруженные воины; в это время афинские гоплиты не двигались с места, наблюдая за происходящим. Спартанцы пытались атаковать своих мучителей, но те быстро отступали по труднопроходимой местности на высóты, так что гоплиты не могли их настигнуть. Когда легковооруженные бойцы увидели, что противник физически измотан этими тщетными попытками, а также понес ощутимые потери, они с громким криком бросились на спартанцев, обстреливая их из всего, что было под рукой. Неожиданный гвалт лишил спартанцев хладнокровия и вдобавок не давал им услышать приказы своих начальников. Они бежали к северной оконечности острова, где бóльшая их часть смогла укрыться за укреплениями в ожидании дальнейших атак противника.
К Клеону и Демосфену подошел мессенский стратег Комон и попросил дать ему отряд лучников и легковооруженных воинов, с которым он мог бы найти дорогу вдоль обрывистого берега и напасть на неприятеля с тыла. Спартанцы решили не тратить воинов на охрану столь неочевидного прохода, поэтому появление людей Комона просто ошеломило их. Окруженные превосходящими силами врага, ослабевшие от борьбы и голода и не имеющие возможности куда-либо отступить, спартанцы оказались под угрозой полного уничтожения. Поскольку живые пленники ценились дороже трупов, Клеон и Демосфен предоставили им возможность сдаться. Спартанцы согласились на перемирие, чтобы обдумать свое положение. Командующий спартанцами на острове не решился взять на себя ответственность за капитуляцию и отправил на материк гонца за получением приказа. Там также попытались уйти от ответственности, заявив, что «лакедемоняне приказывают вам самим решать свою участь, не теряя чести» (IV.38.2). После этого оставшиеся на острове спартанцы сдались. Из 420 спартанских воинов, высадившихся на Сфактерии, 128 были мертвы. Остальные 292, среди которых числились 120 спартиатов, были взяты в плен и доставлены в Афины. Все это было