не будет надежным, ведь в конечном итоге в его основу лягут лишь обещания и добрая воля спартанцев. Им виделась необходимость добиться чего-то более осязаемого – чего-то, что сделало бы возобновление войны невозможным. Они желали захватить контроль над Мегарами и обезоружить Беотию. В ходе переговоров спартанцы, быть может, и согласились бы на эти уступки афинянам, но вряд ли стали бы претворять их в жизнь. Заключать мир, когда враг слаб и подавлен, а могущество Афин достигло своего пика, было бы глупо. Куда вернее было бы выступить против Мегар, Беотии и любых других подходящих территорий. Когда они будут покорены, возможно, настанет время для мирных переговоров, и в этом случае мир обещает быть подлинно долговечным. Именно так, вероятно, звучали аргументы Клеона и его соратников, и неудивительно, что афиняне решили последовать их совету.

ГЛАВА 13

АФИНЫ НАСТУПАЮТ: МЕГАРЫ И ДЕЛИЙ

(424 Г. ДО Н.Э.)

Выдающиеся успехи Клеона у Сфактерии привели к тому, что весной 424 г. до н. э. его, наряду с двумя другими непримиримыми лидерами, Демосфеном и Ламахом, избрали в стратеги. Кроме них, назначены были Никий, Никострат, Автокл и Фукидид, сын Олора, который однажды напишет историю войны, – все четверо выступали против Клеона и его политики. Афиняне вот-вот готовились начать самую дерзкую кампанию за всю войну, и это подтверждала не столько смена стратегов, сколько тот факт, что большинство афинян, воодушевленные недавними победами, были готовы перейти к более воинственной стратегии.

КИФЕРА И ФИРЕЯ

В начале мая трое из партии умеренных, Никий, Никострат и Автокл, с шестьюдесятью кораблями, 2000 гоплитов и некоторым количеством кавалерии и союзных войск отправились завоевывать остров Киферы, что лежит неподалеку от юго-восточной оконечности Лаконии (см. карту 1). Вторжение было частью новой стратегии, испробованной на примере Пилоса и Мефаны: она состояла в создании опорных пунктов по всему Пелопоннесу, с которых афиняне могли бы тревожить неприятеля и причинять ему вред, лишая его всякой выдержки. Кифера была базой спартанцев для торговых сношений с Египтом, она снабжала их зерном и прочими товарами, а также защищала пелопоннесское побережье. Перейди остров под контроль Афин, торговля тотчас же прекратилась бы, а Кифера стала бы не только плацдармом для набегов на Пелопоннес, но и еще одним удобным для афинян перевалочным пунктом по пути на запад.

Никий с десятью кораблями и небольшим отрядом гоплитов быстро взял прибрежный город Скандею, а основные силы направились прямо к городу Кифере и отбросили противника в верхнюю его часть. Никий убедил киферийцев сдаться на выгодных условиях: он позволил местным жителям остаться на острове и сохранить свои земли в обмен на уплату ежегодной дани в размере четырех талантов и размещение афинского гарнизона.

Падение Киферы нанесло спартанцам почти такой же удар, как утрата Пилоса и гибель воинов на Сфактерии. В ответ они выслали гарнизоны для охраны некоторых позиций на Пелопоннесе и впервые организовали отряд из 400 всадников, а также отряд лучников. Фукидид живо описывает их настроения:

[Они] проявляли всю возможную бдительность, опасаясь, как бы в стране не началось брожение и дело не дошло до насильственного переворота именно теперь, когда они неожиданно потерпели столь тяжкое поражение на острове, а Пилос и Киферы оказались в руках врага и им со всех сторон грозили внезапные и непредвиденные нападения. ‹…› Их повергло в нерешительность то, что в отличие от всех войн, которые им приходилось вести ранее, они были вовлечены в морскую войну, да к тому же еще с афинянами, которым никакой военный успех не представлялся исчерпывающим меру их возможностей. Кроме того, непрерывные удары судьбы, неожиданно обрушившиеся на лакедемонян, совершенно ошеломили их, и они находились теперь в вечном страхе, опасаясь, как бы их снова не поразила такая же беда, как на острове. Поэтому их покинула воинская отвага: непривычные к неудачам, они потеряли уверенность в своих силах и не усматривали залога успеха в своем мужестве (IV.55.1–2).

Затем афиняне атаковали Фирею в Кинурии – пограничной области, которая уже давно была предметом споров между Спартой и Аргосом («Эльзасом и Лотарингией Пелопоннеса», как выражались некоторые историки). Спартанцы отдали город эгинянам, которых афиняне изгнали с родного острова в начале войны; они вместе строили укрепления близ моря, когда прибыл афинский флот. Решительный отпор, пожалуй, не позволил бы афинянам высадиться, но для этого спартанцам не хватило боевого духа. Не встретив сопротивления, афиняне дошли до Фиреи, сожгли город, захватили добычу, убили много эгинян и взяли большое количество пленных, в том числе и беженцев с Киферы. Киферийцев они для их же безопасности рассеяли на островах Эгейского моря, но эгинян казнили «из-за их стародавней вражды к афинянам» (IV.57.3). Еще одно деяние пополнило растущий перечень жестокостей: война только усиливала застарелую злобу.

РАЗОЧАРОВАНИЕ НА СИЦИЛИИ

Такая же удача отнюдь не сопутствовала афинянам на Сицилии, где потеря Мессины и осада Регия оставили их без военно-морских баз по обе стороны пролива. (В конце концов они вернули себе Регий, но Мессина так и осталась в руках неприятеля.) В 425 г. до н. э. они уже не сражались на острове, и покинутые сицилийские греки вели междоусобную борьбу без афинского вмешательства. Когда Софокл и Евримедонт прибыли на Сицилию, они застали своих союзников терзаемыми войной, а также сомнениями в том, есть ли у Афин желание и возможности биться за их интересы, притом что сами они вовлечены в войну на материке. В 424 г. до н. э. союзница Сиракуз Гела и занявшая сторону Афин Камарина заключили сепаратный мирный договор. Затем они пригласили представителей других сицилийских городов в Гелу на совещание, с тем чтобы прийти к общему соглашению; дипломатические конгрессы такого рода были редки в греческой истории. Обращаясь к собранию, сиракузянин Гермократ заявил, что выступает не от собственного города, но от лица всей Сицилии; он обвинил Афины, со всем их чрезвычайным могуществом, в злых кознях против острова. Он настаивал на том, что сицилийские греки должны отказаться от участия в конфликте дорийцев и ионийцев, который лишь сделал их легкой добычей для чужаков. Взамен он представил идею объединенного народа сицилийских греков, прочного мира между всеми греческими городами острова, Сицилии для сицилийцев.

Все мы соседи, живем на одной, омываемой морем, земле и носим одно общее имя сикелиотов, и если даже при случае начнем войну между собой, то вскоре сумеем договориться и заключить мир. Но с чужеземными завоевателями мы всегда будем сражаться все как один, если только проявим благоразумие, так как ущерб, нанесенный врагом отдельным городам, одинаково опасен и для всех. И впредь мы не станем приглашать из-за рубежа ни союзников, ни посредников в спорах. Таким образом мы и сейчас сохраним Сицилии сразу два преимущества: она избавится и от афинян, и от междоусобной войны. И в будущем мы останемся полными хозяевами нашей свободной страны и будем меньше подвергаться злоумышлениям других (IV.64.1).

Часто речь Гермократа воспринимают как искреннюю и альтруистичную, считают воззванием ко всеобщему благу, но есть и повод задуматься над его мотивами. В самом деле, если бы более слабые греческие города согласились не обращаться за помощью к могущественным полисам материковой Греции, это сыграло бы на руку Сиракузам. Более того, в 424 г. до н. э. Сиракузам как самому мощному и агрессивному государству Сицилии Афины угрожали больше других. Дальнейшее поведение Гермократа также вызывает сомнения в его откровенности. В 415 г. до н. э. он убеждал сиракузян искать помощи против вторжения Афин не только у греческих Коринфа и Спарты, но даже у Карфагена; кроме того, он подговаривал сикелиотов вступить в войну, которую пелопоннесцы в ту пору вели с Афинами, притом что афиняне к тому времени уже давно оставили Сицилию.

Однако в 424 г. до н. э. красноречие Гермократа, поддержанное жестом доброй воли со стороны Сиракуз в виде передачи Камарине Моргантины, убедило изнуренных боями сикелиотов, и те приняли мир в рамках сложившегося статус-кво. Союзники сообщили об этом афинянам и предложили им присоединиться к договору. Афиняне, у которых не осталось на Сицилии ни баз, ни союзников, готовых их поддержать и чьи собственные силы были слишком малочисленны, чтобы захватить остров, согласились на мир и отбыли домой.

Афинские стратеги вполне могли быть довольны результатом: их миссия состояла в том, чтобы защитить союзников Афин, не дать Сиракузам установить контроль над всей Сицилией и, возможно, разведать перспективы дальнейших завоеваний. Собрание в Геле