в США, в которой погибла Саманта Смит», — невозмутимо продолжил летопись я.

«Ты издеваешься?! — взвился Младший, но тут же осекся. — Погоди… Саманта Смит… Та самая?!»

«Та самая, — подтвердил я. — Помню, когда об этом пришло сообщение, у нас все решили, что американцы нарочно ее погубили — из-за симпатий к СССР, — добавил затем. — Типа, там в последний момент самолет был перенаправлен в другой аэропорт и все такое…»

«Самая очевидная версия! — тоном знатока заявил мой внутренний собеседник. — Хотя… — я почувствовал, что он хочет пробежать глазами написанное выше, и не стал мешать. — Хотя с учетом всего этого списка — уже даже и не знаю…» — пробормотал Младший.

«В случае с Самантой Смит расследование показало, что виноват был пилот», — заметил я.

«Американское расследование?» — саркастически уточнил юный пионер.

«Только не начинай! — бросил я. — Сам видишь: самолеты падают, это случается!» — я и сам не переставал удивляться, сколько, оказывается, на лето 85-го пришлось крупных авиакатастроф — в наше время, кажется, их куда меньше!

«Вижу, — не мог не признать мой внутренний собеседник. — Именно поэтому так легко замаскировать покушение под рядовой несчастный случай!» — вопреки собственным недавним сомнениям заявил он.

«Ладно, мы отвлеклись! — попытался волевым решением прекратить бессмысленный спор я. — Мне тут еще писать и писать!»

«Погоди, — не унимался, однако, Младший. — Правильно я понимаю, что спасать Саманту Смит ты тоже не намерен?»

«Категорически нет!»

«Я так и подумал», — угрюмо заявил он.

«Ты дал мне слово!» — на всякий случай напомнил ему я.

«И уже об том жалею!»

«Потом поймешь, что я был прав…»

Юный пионер не ответил.

Ладно, что тут у нас дальше?

«27 августа — военный путч в Нигерии во главе с майором Ибрахимом Бабангидой…»

«Запоминал как “баба-гнида”?» — не преминул буркнуть Младший, сподобившийся-таки переключиться с печальной судьбы американской девочки-миротворца на новую тему.

«Схватываешь на лету», — поспешил похвалить его я.

«Ну так!»

* * *

Горн на ужин застал меня за перенесением на бумагу результатов тиражей «Спортлото». Как ни странно, на этот раз никакой реакции от Младшего не последовало — а готов я был к любой, начиная от «Билетик-то заполним?» и заканчивая «Это нечестно, не по-пионерски и вообще фу!»

Что буду делать со счастливыми циферками, сам я пока не решил. С одной стороны, если Младший после моего ухода выиграет в лотерею, на общем течении советской и мировой истории это вряд ли хоть как-то скажется. С другой, не исключено, что ту же Женьку заветной числовой комбинацией получится убедить куда легче, нежели предсказанием очередной авиакатастрофы в далеких США…

Посмотрим, в общем…

Почти сразу за сигналом горна кто-то, должно быть, распахнул внизу дверь корпуса, потому что в открытое окно за моей спиной тут же ворвался норовистый сквозняк. Порыв ветра подхватил исписанные мной листочки и безжалостно швырнул на пол. Я бросился их судорожно подбирать. Оказавшаяся в этот момент неподалеку Трефилова шагнула в мою сторону — то ли решив помочь, то ли просто так совпало — но я уже управился самостоятельно.

Уфф! Не хватало еще, чтобы кто-то увидел мои записи с хроникой будущего!

Собрав листки в тонкую пачку и сложив ту вчетверо, я засунул плоды своих трудов поглубже в карман брюк и поспешил вниз, на построение к ужину.

Не для моих глаз и ушей. Ну, как минимум — ушей

Вика Стоцкая окинула критическим взглядом красочный отрядный уголок на стене и, помедлив, кивнула:

— Ладно, сойдет для сельской местности!

— Нормально! — подтвердила Майка.

— До ужина еще есть время — кто со мной в теннис? — обернулась к подругам Председатель Совета отряда. — Вон, стол есть свободный, — кивнула она в окно.

— А дашь поиграть своей мягкой ракеткой? — спросила у нее Мила Захарова, огненно-рыжая девочка из третьего звена — и из третьей же палаты.

— А я чем буду? — судя по всему, это означало вежливое «нет».

— Ну а когда настанет не твоя очередь? — не отставала Мила.

— Для этого кому-то сначала нужно меня обыграть!

— Попытка — не пытка, — хмыкнула Захарова. — Идем.

— Я — на победителя! — присоединилась к ним Майка.

Троица удалилась в палату за ракетками и шариком, и в холле остались только Инга и ее новая подруга Аля Авдеева — это, конечно, если не считать Андрея Резанцева, что-то сосредоточенно строчившего в противоположном углу. На него-то как-то сами собой взоры девочек и обратились.

— А это правда, что он вчера дрался из-за тебя с Игониным из первого отряда? — тихим шепотом осведомилась Аля. — Мне Милка рассказывала!

— Ну, было такое, — не стала отрицать Инга.

— Крутяк! А ты что?

— А что я?

— Ну, не знаю… Или из-за тебя парни каждый день дерутся?

— Не каждый… — задумчиво выговорила Трефилова. — Я сперва, честно говоря, растерялась, — продолжила она затем. — Игонин — тот еще идиот, с чего-то решил, что я ему что-то обещала…

— А ты — нет?

— Я что, дура, с таким шашни мутить? Ну, танцевали мы с ним в прошлом году… Раз пять… Подряд… Потом… Не важно! — одернула она сама себя. — Не было ничего такого, чтобы… В общем. А тут он такой весь из себя молодец нарисовался — и лезет! Придурок!

— Игонин — красавчик! — заметила Авдеева.

— Да пошел он!

— А что Резанцев?

— А этот как вдруг выскочит из кустов! Сперва, показалось, пролепетал что-то невнятное — ну, все, думаю, копец котенку! Ан нет, моргнуть не успела, как Резанцев Игонина в лужу усадил. Сам навалился сверху, но тут Максим появился — ну, старший вожатый — и их разнял.

— Это тогда Резанцев руку сломал? — показала Аля глазами на забинтованную кисть предмета их разговора.

— Наверное, не знаю.

— Везучая ты, Инга… — завистливо протянула Авдеева. — Вот из-за меня еще никто ни разу по-настоящему не дрался!

— На фиг такое везение, — нервно передернула плечами Трефилова. — Знаешь, как я испугалась, когда меня Игонин в лес потащил? Со страху чуть не… Чуть не опозорилась,