И только когда вышла из примерочной магазина — в длинном, кружевном, белом платье и фате — только когда увидела себя в зеркало невестой, я вдруг поняла.

Плевать как! Плевать, где это произойдет, и кто при этом будет присутствовать!

Потому, что сегодня… сегодня я стану женой человека, которого люблю. А все остальное неважно.

— Согласны ли вы, ваше сиятельство… — городской священник в парадной сутане почтительно склонил голову в сторону мэтра Вельфора, — согласны ли взять в жены, по собственной воле и в здравом уме…

«Не дрожи…»

«А я не дрожу».

«Ты не просто дрожишь. Ты трясешься. Как осина на ветру».

«Я просто… просто…»

«Передумала?»

Я сжала его руку в ответ на эту глупость.

«Нет, конечно. Но вдруг… вдруг все это не по-настоящему? Что если ты бросишь меня…»

«Или ты меня…»

«Я-то не бро…»

— Согласен, — он будто специально перебил мои мысли, протянул священнику руку и позволил ему соединить ее с моей. Сверху накинули венчальную ленту.

Я вдруг почувствовала, что пол уходит у меня из-под ног. Вот оно. Случается — прямо сейчас. Я выхожу замуж.

— Ах ты ж… — ругнулся Габриэль, отдергивая руку — я впилась в него ногтями.

— Все в порядке, милорд? — священник внимательно смотрел на него, будто надеялся, что высокородный господин передумает и отменит свой дурацкий, скоропалительный брак, на который тот явно согласился под влиянием чар молодой красотки. — Быть может, вам обоим нужно время… подумать? Уверен, есть более разумные… решения.

Мне показалось, что служитель Храма со странным выражением посматривает на мой живот.

Он думает, что господин ректор меня обрюхатил, вдруг поняла я! И поэтому мы так срочно женимся! Разумеется — из-за чего еще именитый лорд, ректор престижного заведения, может жениться на простолюдинке, пусть и богатой… Я горько усмехнулась — это служитель еще не знает, что я студентка того же заведения. Хорошо, что в паспорте у меня это не написано…

И хорошо, что я совершеннолетняя и могу выходить замуж без согласия отца — по закону, если жених старше тридцати и обеспечен, он принимал на себя ответственность за нареченную, и пара могла жениться, даже если родители против.

— Мне кажется, я не спрашивал вашего совета, святейший пейр… — перехватив меня за локоть, Габриэль смотрел на священника так, будто готов был выбросить его в окно. — Если у меня возникнет надобность в консультации, обязательно запишусь к вам на прием. А пока… извольте продолжить процедуру.

— Извольте… — сухо ответил священник. И, раскрывая Книгу Обрядов, тихо пробормотал что-то себе под нос. Что-то, что мой жених не понял, а вот я поняла отлично — потому что говорил священник на Общем языке, а вот под нос себе явно любил побормотать на своем, родном — Илликейском. Языке, который я впитала с детства, как принято говорить, с молоком матери.

«Хитрая шалава…» — вот как назвал меня этот говнюк в алой сутане, который вот-вот должен был соединить меня брачными узами с любимым.

Я почувствовала комок тошноты у самого горла — тайная свадьба очень быстро скатывалась в позорную и грязную — как то самое, чем меня только что обозвали.

— Шалава — твоя сестра и дочери ее, до десятого колена, — ответила я — все на том же Илликейском, всем известным, портовым ругательством. И добавила для Габриэля, — Я передумала. Поженимся позже, официально.

Забрала у него руку, и пошла вон из зала бракосочетаний, кусая губы, чтобы позорно не разреветься. Как хорошо, что Габриэль ничего не понял из нашего разговора, а то иди знай, может и согласился бы с мнением уважаемого священника, представителя его же сословия…

«К счастью для тебя, я понял», — донеслось мне вслед. — «И к несчастью для пейра священника, разумеется. Эх, давненько я…»

Не успел он додумать, как я услышала позади хрустяще-сочный шмяк — будто в кто-то одним ударом решил взбить застоявшееся на печи тесто.

Обернулась, но в действии господина ректора застать уже не успела — запрокинувшись от мощного удара на спину, священник бездыханно лежал на полу, а Габриэль нависал над ним — потряхивая кулаком и совершенно разочарованный.

— Это все? — он выпрямился и потрогал служителя Храма ботинком. — И как мне его дальше бить? Слушай, я вроде не так уж сильно ему и врезал… Элайза, стой…

Не дожидаясь его, я выбежала из зала, не желая больше здесь оставаться.

Бежать отсюда… бежать из этого приторно-лживого места — о, мне давно ничего так сильно не хотелось … И я точно знала, куда именно бежать — в наше единственное безопасное место — в нашу тайную комнатку за ректорской. Там, где никто не осудит, никто не плюнет в меня словами, никто не заорет — ведьма! А если и заорет, то порыве страсти…

— Элайза, стой! Черт бы тебя… стой, кому говорят!

Я решила, что сначала добегу до свежего воздуха, вдохну полной грудью, удостоверюсь, что в глазах не стоят слезы — а уж потом остановлюсь.

Тем более, что уже чувствовала, как искрится в пальцах сила, как просится, рвется наружу магическая энергия — взорвать здесь все к чертовой матери, разметать это гребанное Храмовище в щепки и прутья арматуры…

* * *

Спокойно, спокойно, Эль… Иначе будет плохо…

Сжимая руки в кулаки, я бежала все дальше и дальше, все быстрее и быстрее… А вдоль коридора уже начали взрываться светильники…

— Элайза, стой!

Я слышала, как он припустил за мной, слышала топот его парадных ботинок — но шаги отдалялись, слабели, смешиваясь, по мере того, как я приближалась к зданию мэрии, с другими звуками — ритмичными и отдающими эхом от высоких стен…

Музыка, поняла я… Праздничная, веселая музыка из одного из дальних залов…

И я приближаюсь к нему, вся в разрядах Охранной магии… А там… о, господи — там люди… много людей, вероятно, дети…

Окровавленные, мертвые тела Амадея и Грейвора всплыли перед моим внутренним взором… Я ведь тоже не собиралась их убивать, всего лишь хотела раскидать подальше, чтоб не пачкали меня своим присутствием… А что если и здесь не смогу себя контролировать? Увижу какого-нибудь священника в толпе и не сдержусь…

Я заставила себя притормозить — да так резко, что чуть не улетела по инерции вперед, носом в пол. Но и это не помогло — злость и горечь все также бушевали в венах, и все так же яростно кипела магией кровь…

Под моими ногами вдруг вздыбился паркет… вздыбился и пошел по коридору волнами — от меня в сторону зала, из которого доносилось веселье…

Нет-нет-нет-нет…

Бросившись к ближайшей из дверей, я толкнула ее — возблагодарив всевышнего за то, что та не была заперта — и нырнула в другую залу — пустую и гулкую… Если мне суждено сегодня что-нибудь взорвать или обрушить, пусть это будет в месте, где, кроме меня, никого нет…