class="p1">В 50-е годы прошлого века нынешний главный режиссер театра «У Никитских ворот» Марк Розовский был ещё мало известен в театральных кругах, а вот в шахматных уже успел прославиться…

В доме пионеров, где он тогда занимался, сеанс одновременной игры давал Андрэ Лилиенталь, только что приехавший с представительного турнира. Все партии уже закончились, оставался один Марк. Он делал ходы вдумчиво, не торопясь. Венгерский гроссмейстер нервничал (видно было, что дела его плохи) и после каждого хода предлагал Розовскому ничью. Но Марк воспитывал в себе дух победителя! Только через добрых полчаса он сжалился над гроссмейстером:

– Дядя, вы так волнуетесь, что я согласен на ничью.

– Спасибо, милый, спасибо, родной, – Лилиенталь не находил слов благодарности. – Ещё минута, и я бы опоздал на свидание со своей возлюбленной.

Друг Фишера

В будапештской квартире Лилиенталя гостевали непримиримые противники, которым не суждено было встретиться за шахматным столом в матче за мировую корону – чемпионы мира Бобби Фишер и Анатолий Карпов. По советской традиции гостей хлебосольно принимают на кухне, где действует оптимистический принцип «Наш уголок нам никогда не тесен».

Лилиенталь чуть ли не единственный шахматист, который может назвать Фишера своим другом. Они познакомились в 1972-м году, в Рейкьявике, на матче за шахматную корону. Гроссмейстеры находились по разные стороны баррикад: Андрэ Арнольдович был одним из секундантов Спасского, а Фишер изо всех сил сражался с советской шахматной машиной. Но это не помешало дружбе. Лилиенталь вспоминает: «Фишер, протягивая руку, вместо традиционного приветствия, произнес: «А-а, е6: f6!». Это он процитировал мой ход из партии с Капабланкой, после которой и последовала знаменитая жертва ферзя. Как истинно гениальный шахматист, Фишер всё знал и знает о нашей игре. С той поры и дружим».

Андрэ Лилиенталь – старейший гроссмейстер мира

В 1990-е годы великий бунтарь и скандалист, американец Бобби Фишер стал изгнанником, его обвиняли в нарушении международного бойкота Югославии, а заодно и в утаивании налогов. Фишер публично плюнул на строгое письмо из Госдепартамента США, воскликнув: «Я заставил весь мир поверить, что Штаты – интеллектуальная держава, что в ней живут умные люди, а они вместо благодарности разорили меня, унизили меня, плюнули на меня. И я отвечаю им тем же». По всему миру Фишер бегал от американского правосудия, время от времени балуя информационные агентства дифирамбами Осаме Бен Ладену и Саддаму Хусейну. Некоторое время он скрывался в Будапеште, в квартире Лилиенталя. Лилиенталь ухитрился дружить с королём шахматного честолюбия, самым неуживчивым и нервным из шахматных гениев. Фишер полюбил русский борщ, который готовит Ольга, жена венгерского гроссмейстера – мог в два счёта съесть полкастрюли. Любил икру – хоть красную, хоть чёрную, охотно говорил по-русски. Ольга Лилиенталь вспоминает:

«У нас в гостях он очень любил смотреть российское телевидение. Причём все подряд – новости, концерты, фильмы… Любимых исполнителей и актёров у Бобби не было, но он всегда повторял, что русское телевидение – лучшее в мире. В какой-то момент российские каналы в Венгрии показывать перестали, и Фишер по этому поводу страшно сокрушался. Я выяснила, что надо купить «тарелку» и вызвать мастера. Так Бобби тайком от нас пошёл и всё сделал. А позже, как бы извиняясь, пояснил: «Вот, решил сделать вам на Новый год такой подарок”».

Чуть позже семейство Лилиенталей сыграло роль посредников между руководством международной шахматной федерации ФИДЭ и Фишером в одном деликатном деле. Президент ФИДЭ Кирсан Илюмжинов решил выплатить Фишеру гонорар за изданную давным-давно в СССР книгу. Кроме ста тысяч долларов, Фишер потребовал чёрной икры и не менее чёрного хлеба. Вечер в Будапеште удался. Илюмжинов передал Фишеру гонорар – и «тогда он взял нож, разрезал банковскую обертку и начал пересчитывать деньги, Лилиенталю неудобно стало, он аж руки вскинул: «Бобби, ну ты что делаешь, как тебе не стыдно!» Фишер и сам понял, что переборщил, взял авоську – знаете, в сеточку такая, понятия не имею, откуда она в Будапеште взялась, – и сгрёб всю кучу туда».

Ничья с Жириновским

В 2002-м году в Московском Кремле проходил шахматный «Матч нового века»: сборная России встречалась со сборной мира. Почётным гостем был Андор Лилиенталь. На открытие соревнований, кроме гроссмейстеров и любителей шахмат, в Кремль явились светские львы и свадебные генералы. Пожаловал и вождь либерально-демократической партии России В. В. Жириновский. Разыгралась история, которая, как мы надеемся, станет не последней байкой из жизни маэстро Лилиенталя. Предоставим слово Науму Дымарскому – известному спортивному комментатору и шахматисту: «На свободном месте рядом со мной неожиданно появился Жириновский с громоздкой шахматной доской. И завёл со мной разговор, мгновенно перейдя на «ты», хотя никогда до этого мы не встречались. Правда, польстив, заметил, что помнит мои шахматные репортажи.

Познакомившись с Лилиенталем, Жириновский попросил меня передать гроссмейстеру, что хочет с ним сыграть. Добрый Андрэ согласился. Я в качестве судьи разрешил начать борьбу, где белые фигуры захватил эпатажный депутат. Андрэ начал партию, двинув вперёд королевскую пешку, а через несколько ходов, «забыв» об обещании никогда не делать договорных ничьих, предложил мир. Жириновский, важно подумав, сказал, что согласен. Оказавшись в толпе болельщиков, Владимир Вольфович небрежно заметил: «Пожалел старика и принял ничью»…»

Всё-таки удивительная судьба досталась Андору Лилиенталю – не каждому удаётся родиться в кулисах Большого театра при государе императоре Николае Втором, а потом (ну, не через год и даже не через два, но всё-таки в пределах одной жизни!) разыграть гроссмейстерскую ничейку с Владимиром Жириновским.

Маэстро Кальман. Держаться чардаша!!

Он родился на берегу Балатона, в прекрасном Шиофоке. Музыка Кальмана была такой же праздничной, красивой и беззаботной, как этот город. Не музыка, а роскошный курорт! В Будапеште учился одновременно в музыкальной академии и на юридическом факультете. Сочинял романсы, симфонические поэмы. Однажды пошутил: «Может быть, мои симфонии не нужны миру? Эдак дойдёт до того, что я решусь на отчаянный шаг – возьму да и сочиню оперетту!». Легкомысленный жанр – презренный, но всё же заманчивый… Кальману было 26 лет, когда в Будапеште состоялась премьера его первой оперетты – «Осенние манёвры». Ключи к успеху он нашёл в музыке детства – в венгерском чардаше. Это был своеобразный девиз, жизненное кредо – держаться чардаша! В комедиях Кальмана чардаш отплясывают и русские, и французы, и немцы. Никто не сравнится с Кальманом по количеству международных шлягеров. Чардашам рукоплескали уже не только Будапешт и Вена, но и Россия, США, Германия, Франция… «Цыган-премьер», «Фиалка Монмартра», «Королева чардаша», «Марица», «Принцесса цирка» – без