На информационном фронте Запада воцарилась форменная истерика, походившая на информационную подготовку к началу реальной войны. Известный журналист, лауреат престижной американской Пулитцеровской премии John Makepeace в скандально прогремевшей статье «О иррациональных врагах рода человеческого» сравнил Россию с библейским народами Гога и Магога, которые должны появиться перед концом света и призвал западные страны сплотиться в борьбе с ней и вышвырнуть пришельцев с Земли. Это стало спусковым крючком компании травли. Целый хор подпевал — журналистов и известных блогеров подхватил «жаренную» тему. Даже привычных ко всему политиков брала оторопь, в каких только преступлениях не обвиняли Россию западные СМИ в сотнях статей и блогах. Многие из них не останавливались на этом и истерично требовали от правительств применить в отношении России силу, словно забыв про ее внушительный ядерный потенциал, гарантирующий сокрушительный ответ агрессору.

В самой России резко обострилась информационная истерика в немногих оставшихся либеральных СМИ и в интернете. Власть обвиняли во всех грехах, от желания продать Россию пришельцам до снижения уровня жизни народа, от предательства социалистических идеалов до угнетения коренных наций. На митинги в Москве, Санкт-Петербурге и в большинстве областных городов собрался весь «цвет» пятой колонны, до нескольких десятков тысяч человек: от остатков либералов до националистов, вместолевых и джихадистов. Еще больше обстановку в обществе обострила прокатившаяся по стране волна кровавых терактов. Взрыв в московском метро унес жизни тридцати четырех человек, бомбы в автобусах, наезды грузовиков на толпу и нападения вооруженных ножами исламистов стоили еще несколько десятков жизней.

Все это происходило на фоне часто скандальных и провокационных заявлений ряда «политиков» что власть не справляется, что она и есть главный виновник народных бед и еще больше раскаляло обстановку в стране. Ряд изданий, в основном иноагентов, стало пророчить (или призывать?) цветную революцию за все хорошее против всего плохого…

По узкой тропинке вдоль холодного и стремительного ручья, бегущего между вздымающихся почти вертикально ввысь каменистых стен, словно прорубленных в горных склонах легендарным великаном — удмером[11], неторопливо двигался караван вооруженных людей на выносливых кабардинских лошадях. Солнце уже садилось, но прозрачные весенние сумерки только слегка подсинили воздух, и дорога отлично просматривалась с пятиметровой высоты до дальнего поворота, где она вместе ущельем, поворачивало направо.

— Духи, — тихо произнес один из казаков, помоложе, залегший немного пониже вершины лохматого, покрытого свежей зеленью холма, блокировавшего путь дальше, на север, — и много, человек тридцать не меньше.

Несмотря на вечер, было жарко. Майка липла к потной коже, в глаза лезла мошка, самозабвенно жужжали, вились вокруг весенних цветов пчелы. Молодой оглянулся назад, на несколько километров ущелье прямое, словно кавказский кинжал. Ни одного поворота за которым можно спрятаться от наблюдения.

— Дай бинокль, — произнес второй лет тридцати с косым шрамом, бороздившим щеку, протягивая руку к товарищу, поднес его к глазам, — От бисовы дети, где мы вас всех хоронить то будем. Передавай в часть, встретились с бандгруппой, численность до тридцати человек. Отступить не можем, принимаем бой.

Они прошли почти половину маршрута и, после ночевки, собирались возвращаться в часть, а тут такая встреча. Не повезло. Хотя и неизвестно кому, позиция у них крепкая, попробуй сбей! Отступить казаки не могли но и сбить их с нее тяжело. Кровью умоешься!

Молодой вытащил рацию из разгрузки, переключив тангетку, забормотал негромко:

— Застава, я орел один, докладываю обнаружили в квадрате… бандгруппу до тридцати духов. Принимаем бой, просим подмоги!

Выслушав ответ, повернулся к старшему.

— Просят продержаться сорок минут.

— Ну раз просят, продержимся. Готовимся! Огонь по моему приказу, — казак постарше начал деловито проверять снаряжение от автомата АК-12, дальнего родственника знаменитого АК-46 до ножа в разгрузке.

Молодой спрятал рацию, помедлил, наблюдая как пчела тяжело — лапки полны тяжелой желтой пыльцы, взлетала словно перегруженный бомбовоз. А вот бомбардировщик, отработавший по духам совсем не помешал бы. Мечты, мечты, где ваша сладость! Это было его первое реальное дело, но страшно не было, совсем, он даже удивился собственному спокойствию. Может, потому, что до сих пор до конца не верил в реальность происходящего, смотрел на все, словно со стороны, будто на фильм с собою в главной роли, а может, всё еще был настолько шокирован произошедшим, что чувство страха оказалось сильно притупленным.

Караван приближался, бандиты уже прекрасно видны невооруженным взглядом, бородатые, в камуфляже натовского образца, уверены что никто не сможет им заступить в здешних горах дорогу. Широкие плечи прильнувшего щекой к автомату молодого казака напряглись, выдавая волнение, второй словно почувствовал это. Повернувшись к товарищу, задорно подмигнул.

— Не журись, и не в такие переплеты попадал и ничего, живу! — прошептал, словно боевики могли его услышать на расстоянии пары сотен метров.

— Огонь!

«Тра-та-та» — оглушительно разорвал тишину автомат старшего казака, через миг ему завторил калашников его младшего товарища.

Кинжальный огонь в два ствола способен в считанные секунды выкосить банду и побольше но боевики попались опытные. Едва первые раненные и убитые кони и люди упали на свежую траву, с дикими воплями попадали с лошадей, банда рассыпалась.

С десяток бандитов и столько-же лошадей остались на земле: мертвые и раненные.

Застрекотали ответные очереди, справа и слева от залегших казаков взлетели осколки камня. Пока еще довольно далеко — еще не нащупали противника, но волки безусловно битые и опытные.

Тщательно прицеливаясь, молодой стрелял, перебегал меж валунов, вновь стрелял по мелькавшим среди камней силуэтам боевиков, стараясь не поддаваться азарту и расходовать патроны поэкономнее — много их не бывает никогда. Боевики ползком приближались к позиции казаков. Противник недостатка в патронах не испытывал, близкое попадание словно нагайкой стегануло каменным крошевом по щеке, сбив прицел. Молодой провел рукой по подбородку — кровь, матерно выругавшись, прильнул к автомату.

Он понимал, что так не может продолжаться долго, — боевики уже оправились от неожиданности и рано или поздно настанет момент когда удача будет на их стороне. Два десятка против двоих: математика наука точная и при всем везении ее не переспоришь. Спасало только то, что в узком ущелье враги не могли зайти с тыла или с фланга. Будь такая возможность — без вариантов покрошили бы из двух десятков стволов. Вся надежда на вертолеты подмоги — в этот момент самое желанное изобретение человечества. Рано еще умирать недолюбив, не заведя собственную семью, не оставив после себя детей. Молодой родился слишком поздно, чтобы собственными глазами видеть, что творилось на Кавказе в 90-е прошлого века, но и рассказов старших хватало чтобы твердо знать, зло не должно вернуться на эту землю.