class="p1">– С детства, как только я начал говорить, отец задумал научить меня грамоте. С тех пор прошло четырнадцать лет, а я так и не могу понять и запомнить даже простые знаки «небо» и «земля». Отец говорил, что я – тот, кто разрушит семью, даже хотел убить меня, но не смог и, в конце концов, прогнал меня сюда. Он наказал, чтобы я никогда не осмеливался появиться на глазах у родителей. Я действительно виноват.

Так с каким же лицом осмелюсь взглянуть на солнце? Я не только не могу понять письмо, стоит мне услышать слово «знак», как моя голова начинает болеть так, что, кажется, расколется надвое. Поэтому очень прошу больше не произносить даже у кончиков моих ушей это слово – «письмо».

Супруга тяжело вздохнула, ей не оставалось ничего другого, кроме как отступиться.

Тесть же был действительно талантлив в литературе, в родных местах его высоко ценили. Оба его сына также были искусны в сочинительстве. Зная историю Ангука, он с самого начала не помышлял учить его грамоте и почти не сталкивался с ним лицом к лицу.

А жене было жаль, что ее муж, взрослый мужчина, проводит время безо всякой пользы. Однажды она с некоторой опаской попыталась заговорить с мужем, сказав:

– Мой отец и старшие братья искусны в письме. Может, тебе пойти к ним, на мужскую половину дома, и попробовать учиться?

– Разве раньше я не говорил тебе, что как только услышу о грамоте, у меня начинает болеть голова? Не надо произносить при мне слово «письмо». Зачем ты опять говоришь об этом?

И, обмотав голову повязкой, Ангук улегся на постель. Жена, совсем пав духом, окончательно отступилась. Позже, помня о том, что всякое упоминание о письменности наносит мужу душевную рану, она не возвращалась к этому делу.

Жена Ангука была самой способной к литературе среди женщин семьи Ли. В классических стихах и прозе, шести видах искусств и наук[149], книгах мудрецов и ста научных школ не было таких, чтобы она не смогла освоить и понять. Однако по характеру она была мягкой и обходительной, понимала истинность разумности. Считала, что занятие литературой не для женщины и никак не проявляла свои способности, скрывая все в душе. Поэтому родители и братья не имели даже смутного представления о том, что их дочь – литературный талант. И хотя она всегда переживала из-за того, что Ангук виноват перед отцом, и желала научить его грамоте, ведь если жена учит мужа, это не по этикету. Да и сам Ангук, как только услышит слово «грамота», начинает качать головой. И никакого выхода из положения. Поэтому она задумала устроить небольшую проверку его способностей, заведя разговор:

– Человек – не каменное изваяние Будды и не деревянная кукла. Как можно целый день безмолвно сидеть, будто заклеив рот?

– Хочешь, чтобы я говорил. И с кем?

– Давай поговорим со мной о делах минувших дней.

– Именно этого я и хотел.

И жена, госпожа Ли, стала рассказывать об истории, начав с древнекитайского мифического императора Хуан-ди[150], а Ангук стал внимательно слушать, и ему было очень интересно. После того, как она продекламировала вслух первую книгу, сказала:

– Если все эти интересные истории не повторять вслед, они сразу забудутся. А не попробовать ли тебе выучить все наизусть?

Ангук согласился и все выучил наизусть без единой ошибки. Жена подумала про себя, что это потрясающе:

– У него выдающиеся способности, но что-то мешает ему их показать. Я обязательно «прорублю отверстие в закупоренном месте», чтобы он стал понятливым и в грамоте.

С тех пор госпожа Ли стала днем и ночью декламировать рассказы и заставлять мужа все выучивать наизусть. Начала она с истории древних государств и дошла до священных канонов, составленных мудрецами. Среди всех рассказов – и в тысячу слов, и в десять тысяч слов – не было таких, которые муж не смог бы выучить наизусть.

Однажды Ангук спросил у жены:

– Откуда взялись истории, которые ты мне рассказываешь, а я заучиваю наизусть?

– Это все из письмен, другого нет!

Ангук сильно удивился, его глаза округлились:

– Не может быть! Это и вправду письмена? Если все, что написано, так интересно, почему у меня болит голова?

– Грамота увлекательна по сути. Это не то, из-за чего болит голова.

– В таком случае я попробую выучить и то, что называется письменами.

Тогда госпожа Ли взяла первый том учебника «Краткая история», открыла его и, начиная с императора Хуанди, указывая иероглиф за иероглифом, стала объяснять, какой фрагмент текста соотносится с тем, что прежде выучил Ангук. Потом она велела прочитать текст. И так, начиная с первого тома, затем – второго, один за другим удалось прочесть и понять абсолютно все. Все, в чем Ангук до сих пор не мог разобраться, оказалось с легкостью воспринято буквально за одно утро. С тех пор Ангук, считая, что нельзя ни единого мгновения потратить впустую, забывая о еде и сне, ежедневно, днями и ночам, читал и читал. Он прочел не только книги, содержание которых прежде услышал от жены, но также один прочел и освоил те, которые были в большом количестве собраны в доме. Кроме того, жена обучила его сочинительству и разным каллиграфическим почеркам. Обдумав в тишине все, что узнал, и сосредоточившись, Ангук стал писать, мысли его были сложными и богатыми, а литературный стиль – изящен подобно облакам. Он был одинаково искусен и в коротких стихах и длинной прозе, скорописи и уставном каллиграфическом почерке. Увидев это, супруга, госпожа Ли, стала уговаривать мужа попробовать выйти в свет:

– В «Беседах и суждениях» Конфуция разве не говорится о том, что «добродетель не одинока, и обязательно есть сосед»? Принципы сочинительства и моральности не имеют различий. Ты десять лет провел в одиночестве и не смог обзавестись друзьями. Не пора ли тебе отправиться в кабинет, на мужскую половину дома, и почувствовать важность «помощи в учебе между друзьями»? Как ты на это смотришь?

В конце концов, Ангук помылся, надел парадную одежду и головной убор, отправился в кабинет на мужской половине дома и приветствовал тестя. Тесть же не знал, что его дочь искусна в письме, поэтому разве мог он помыслить, что его дочь обучила мужа грамоте, и тот стал мастером в сочинительстве? Ангук же не появлялся в кабинете более десяти лет. И то, что он сам пришел и совершил поклон, было с одной стороны радостно, а с другой – удивительно. Два старших брата тоже растерялись, сказав:

– Что случилось сегодня вечером?