Таисия Бекбулатова представлялась детективу еще более короткой нитью зеленого цвета.

Глебу Басаргину она бы отдала синий цвет, вернее, цвет электрик. Благородство сочеталось в нем с долей бескомпромиссности…

А сколько еще нитей в этой путанице? Вот и тяни их все, пока не распутаешь. Она грустно усмехнулась и, сверяя маршрут с чертежом Рашида, свернула с шоссе, проехала по узкой улице, затем въехала в третий от поворота двор. Во дворе было довольно уютно. И что-то в нем напоминало ей собственное детство…

Может, кусты сирени? Или все еще покачивающие желтыми цветками золотые шары? А может, тройка старушек, сидевшая на деревянной скамейке, окрашенной в темно-зеленый цвет?

Пожалуй, ностальгическую картинку нарисовали все эти фрагменты, сложившись в одно целое.

Мирослава закрыла машину и направилась к скамейке.

Она поздоровалась и спросила:

— Подскажите, пожалуйста, в какой квартире живут Лукьяновы?

— А вам кто нужен? — спросила одна из женщин.

— Люся. То есть Людмила.

— И по какой надобности? — строго спросила вторая.

— Меня просила заехать к ней Аня.

— Ах, Анечка. Как же, знаем ее.

— А чего же она сама не приехала?

— Так она… — начала Мирослава.

— Ты что, разве не знаешь, у Ани мужа убили, — перебив детектива, набросилась на подругу первая женщина.

— Так она, это, позвонить могла, — попыталась защититься та.

Все три пенсионерки уставились на Мирославу с немым вопросом в глазах.

И не давая вопросу стать озвученным, Волгина быстро сказала:

— Люся, видно, где-то телефон забыла или разрядился он у нее.

Дамы осуждающе покачали головой и, забыв о Мирославе, принялись обсуждать ненадежность сотовых телефонов и вспоминать случаи, произошедшие с их детьми, внуками и знакомыми.

— Точно! — громко сказала Мирослава.

Женщины повернули головы в ее сторону.

— А Лукьяновы в какой квартире живут?

— Так в одиннадцатой, — недовольно проговорила первая женщина, и все трое сразу же снова отвернулись от детектива и заговорили на прежнюю тему между собой. Каждая стремилась рассказать свою историю! Все хотели говорить. И, кажется, никто не хотел слушать.

«Да уж, — усмехнулась Мирослава про себя, — такие свидетельницы — находка для любого терпеливого оперативника».

Она увидела подходящего к подъезду парня с велосипедом и поспешила к нему, придержала дверь, пока тот втаскивал в подъезд своего двухколесного друга, и, получив короткое «спасибо», быстро поднялась по лестнице на третий этаж.

Она нажала на кнопку звонка нужной ей квартиры, примерно через минуту дверь приоткрылась, и мужской голос спросил:

— Вам кого?

— Людмилу.

— А вы кто?

— А вы? — спросила Мирослава.

Дверь распахнулась, и на пороге нарисовалась мужская фигура в пижаме и со всклокоченными волосами.

— Я вообще-то муж, — сказал мужчина.

— Чей?

— Людмилы! Вы издеваетесь, что ли?

— Нет, — улыбнулась Мирослава, — просто интересуюсь.

— Так вот, Людмилы нет!

— А когда она будет?

— Вас не Анька случайно прислала? — спросил он подозрительно.

— Нет, я сама пришла, — продолжала улыбаться Мирослава, забавляясь недоумением хозяина. Он напоминал ей большого медведя, только что выбравшегося из берлоги.

И, словно в подтверждение ее догадки, он широко зевнул. Потом пару раз моргнул, прикрыл рот ладонью и пробурчал:

— Извините.

— Я, кажется, вас разбудила? — улыбнулась она доброжелательно.

— Типа того… — тут он опомнился, — но вы так и не сказали, кто вы и зачем вам Люся.

— Я Мирослава Волгина, детектив.

— Так бы сразу и сказали, что вы из полиции, проходите.

Мирослава хотела сказать, что она частный детектив, но передумала. Она прошла вслед за хозяином в большую комнату, вероятно, служившую хозяевам гостиной. Главное место занимал огромный телевизор, большой мягкий диван, пара кресел и небольшой стол на скрещенных ножках.

Мирославе он почему-то напомнил цаплю, случайно залетевшую со своего любимого болота в квартиру. Иллюзию поддерживал высокий стеклянный кувшин с длинным носиком, наполненный осенними листьями.

— Садитесь, — пригласил хозяин.

— Спасибо.

— Вы расследуете убийство Анькиного мужа?

— Да, — Мирослава была рада, что может сказать правду этому смешному «медвежонку».

— Аньку, конечно, жалко, — выдохнул он и взлохматил еще больше и без того лохматую голову, — но поймите и меня!

— Вас?

— Ну да. Люся постоянно пропадает у Фалалеевой, а я тут один. Можно сказать, совсем заброшенный!

— Разве Людмила сейчас у Анны? — осторожно спросила Мирослава.

— Нет, сейчас она в магазин ушла, — он посмотрел на часы, — должна вот-вот прийти. Я тут задремал, — он виновато посмотрел на Мирославу.

— Ничего страшного, — улыбнулась она, — имеете право.

— Конечно, имею! — с воодушевлением подхватил он. Покосился на Мирославу и проговорил: — Вообще-то я Кузя.

— Кузя? — Она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Он оценил ее сдержанность и добавил:

— Кузьма Семенович Лукьянов.

— Очень приятно.

— Можно просто Кузя, — он почесал макушку.

— Спасибо.

— За что? — удивился Лукьянов.

— За доверие.

— А. Тогда ладно.

— Вы хорошо знали семью Фалалеевых? — спросила Мирослава.

— Да уж, прилично, — буркнул Кузя, и Мирослава расслышала то, что он не произнес, а подумал: «Будь они неладны».

— Насколько я понимаю, ваша жена была подругой Анны?

— Почему была? — удивился он, — она и сейчас ее подруга.

— Но, насколько я поняла, вы не одобряете этой дружбы?

— А кто интересуется моим мнением?! — внезапно вспылил Лукьянов.

Мирослава взмахнула ресницами в сторону и сочувственно проговорила:

— Я понимаю вас.

— А Людмила не понимает! Нет! — Он приложил руку к груди. — Я не против их дружбы! Но все-таки муж-то должен быть дороже подруги!

— Полностью с вами согласна.

— Вот! А Люська, как только у Аньки что-то с Сашкой не так, сразу несется успокаивать ее.