– Мне говорили, что ты искал меня, – ответил я. – Правду сказать, это меня удивило, ведь расстались мы не в лучших отношениях.

– Не отрицаю. Но подобные чувства я всегда отбрасывал. Со временем.

Я фыркнул.

– Я вот думаю, что стоит тебе рассказывать и чему из сказанного ты поверишь, – продолжил Бранд. – Сомневаюсь, что ты примешь все как есть, если я скажу, что, за вычетом кое-каких мелочей, мои нынешние мотивы почти полностью альтруистичны.

Я снова фыркнул.

– Однако это правда, – настаивал Бранд. – И дабы ты не сомневался, я добавлю: лишь потому, что выбирать мне особенно не из чего. Начинать рассказ всегда трудно. С чего бы ни начал, этому всегда что-то да предшествовало. А тебя так долго не было… Но если отталкиваться от чего-то, пусть будет «престол». Ну вот, сказал. Видишь ли, мы искали способ, как его занять. Почти сразу после твоего исчезновения, полагаю, оно нас в некотором роде и подстегнуло. Отец подозревал, что Эрик убил тебя. Доказательств не было. Однако мы всячески подогревали это чувство – там словечко, сям словечко, еще и еще. Годы шли, связаться с тобой никак не удавалось, и все сильнее создавалось впечатление, что ты действительно мертв. Неприязнь отца к Эрику росла с каждым днем. И как-то вечером я завел разговор на совершенно нейтральную тему – за столом были почти все наши, – и отец вдруг заявил, что никогда братоубийце не сидеть на престоле Амбера, и при этом не отводил взгляда от Эрика. Что такое отцовский взгляд, ты знаешь. Эрик окрасился в цвета заката, у него аж кусок в горле застрял. А потом папаша пошел дальше, гораздо дальше, чем все мы ожидали или хотели. Честно скажу – не знаю, он дал волю чувствам, или действительно говорил то, что думал. А сказал он, что почти наверняка решил назначить тебя своим преемником, а потому всякое случившееся с тобой несчастье воспринимает как личное дело. Он никогда бы так не сказал, если бы не считал, что тебя и правда нет в живых. Через несколько месяцев мы воздвигли твой кенотаф, чтобы сие убеждение обрело материальное подтверждение, а еще постарались, чтобы никто не забывал о папашиных чувствах к Эрику. Ведь после тебя именно Эрик, по нашему мнению, активно рвался к трону.

– Мы? Кто еще, кроме тебя?

– Спокойствие, Корвин. Последовательность и порядок, время и акценты. Ударения, интонации… Слушай. – Бранд взял у меня новую сигарету, прикурил от окурка первой и прочертил в воздухе линию горящим кончиком. – Следующий пункт плана требовал убрать отца из Амбера. Самый важный и опасный момент, и вот тут наши мнения разделились. Мне пришлась не по сердцу мысль о сговоре с силами, которые я не полностью понимаю. Особенно учитывая, что они тем самым получали кое-какую власть над нами. Пользоваться Тенями – это одно, а вот давать им пользоваться собой – плохая идея, вне зависимости от обстоятельств. Я выступил против, но большинства не переборол. – Бранд усмехнулся. – Двое против одного. Да, нас было трое. И мы начали действовать. Устроили ловушку, и отец попался на приманку…

– Он еще жив? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Бранд. – Потом дела пошли худо. У меня своих собственных неприятностей было по горло. После отъезда отца наш план предусматривал укрепление наших позиций в ожидании того момента, когда все поверят, что отец умер. В идеале нам нужно было заручиться сотрудничеством всего одного человека. Джулиана или Каина, не важно, кого именно. Видишь ли, Блейз тогда уже отчалил куда-то в Тень и сколачивал там серьезное войско…

– Блейз! Он был одним из вас?!

– Естественно. Его мы и прочили на престол – с крепкими ниточками у нас в руках, конечно, так что де-факто должен был получиться триумвират. Короче, Блейз отправился собирать войско, как я уже сказал. Мы надеялись на бескровный переворот, но должны были подготовиться и на тот случай, если слов окажется недостаточно. Открой нам Джулиан сухопутный маршрут или Каин – морской, мы могли бы без проблем перебросить войско в Амбер и продержались бы силой оружия, если бы потребовалось. Увы, я выбрал не того человека. По моим расчетам, Каина было легче подкупить, чем Джулиана. И я с рассчитанной деликатностью посвятил его в суть дела. Поначалу он вроде бы клюнул. Но… то ли потом передумал, то ли сразу меня хитро надул. Я, разумеется, предпочитаю верить в первое. Как бы то ни было, через какое-то время он решил, что для него выгоднее поддерживать нашего соперника, понимай – Эрика. Правда, надежды Эрика на престол сильно пошатнулись из-за папашиного отношения… но папаша исчез, а наши действия давали Эрику шанс засветиться в роли защитника Амбера. К несчастью для нас, в такой позиции и ему самому до престола оставался всего шаг. Что еще хуже, Джулиан и Каин привели свои войска к присяге на верность Эрику как защитнику Амбера. Вот так образовалось второе трио. Эрик принес публичный обет защищать престол, проведя черту. И я тем самым оказался в весьма огорчительной позиции. Для партии Эрика я был угрозой, но они не знали, кто мои приспешники. И все же бросить меня в темницу или пытать они не могли, ведь меня вмиг вырвали бы из их рук с помощью Козыря. А убить меня – значило столкнуться со скорым отмщением неведомо от кого… Так что на какое-то время ситуация оставалась патовой. Они видели, что выступить против них открыто я не могу. Меня плотно держали под колпаком. И был выбран более хитрый ход. Я снова спорил и снова проиграл – два против одного. Было решено снова обратиться к тем же самым силам, что помогли нам убрать отца, на сей раз – чтобы дискредитировать Эрика. Если бы вдруг дело защиты Амбера, которое он столь самоуверенно принял на себя, оказалось ему не по плечу, а вышедший на сцену Блейз со своими войсками все уладил – что ж, тогда в роли защитника окажется именно Блейз, и, получив поддержку народа, естественным образом спустя должное время возложил бы на себя тяжкое бремя власти ради блага Амбера…

– Вопрос, – прервал я. – А как же Бенедикт? Я знаю, он, недовольный всеми, сидел у себя в Авалоне, но если бы Амберу на самом деле что-то грозило…

– Да, – кивнул Бранд. – Это точно. А потому частью нашей сделки было устроить Бенедикту достаточное количество его собственных проблем.

Я подумал о разорявших Авалон адских девах. Подумал об