Такой уж он, Бранд. И конечно же, чего-то он хочет. Если только… В последние годы – сильнее, чем когда-либо прежде – я пытался убедить себя, что люди все-таки меняются, и течение времени служит не только для того, чтобы закреплять уже присущее им; порой с людьми происходят качественные изменения из-за того, что им довелось повидать, совершить, передумать, перечувствовать… Это послужило бы мне некоторым утешением в такие времена, как нынешнее, когда все прочее идет наперекосяк, и безмерно подогрело бы мою доморощенную философию. А Бранд, возможно, спас мою жизнь и мою память, не важно для чего. Что ж, я решил трактовать возможные сомнения в его пользу, не подставляя спины, конечно же. Небольшая уступка, в знак протеста против привычного юмористического начала наших бесед.

– Вещи не всегда таковы, какими кажутся, Корвин, – вальяжно начал Бранд. – Твой сегодняшний друг завтра станет врагом, и…

– Хватит, – оборвал я его. – Карты на стол. Я ценю то, что сделал для меня Брандон Кори, и именно я придумал способ, с помощью которого мы вернули тебя домой.

Бранд улыбнулся:

– Полагаю, имелись веские причины для пробуждения братских чувств после стольких лет неприязни?

– Позволю себе предположить, что у тебя они тоже имелись, когда ты мне помогал.

Бранд усмехнулся, поднял и опустил правую руку.

– Стало быть, мы либо квиты, либо в долгу друг перед другом, в зависимости от того, как каждый из нас смотрит на вещи. Пожалуй, сейчас мы с тобой друг в друге нуждаемся, так что небольшая порция взаимной лести не повредит.

– Ты юлишь, Бранд, хочешь мне зубы заговорить. И вдобавок портишь мне день, когда я пытаюсь быть идеалистом. Ты выдернул меня из постели, чтобы что-то сказать. Прошу.

– Все тот же старина Корвин, – усмехаясь, проговорил Бранд и отвернулся. – А может, нет? Может, я ошибаюсь? Не изменился ли ты, как полагаешь? Столько времени прожить в Тени, не зная, кто ты на самом деле такой? Будучи частицей совсем другого мира?

– Может, я и переменился, – сказал я. – Не знаю. Да, пожалуй, что так. Я стал намного быстрее выходить из себя, как только дело касается семейных интриг.

– Хочешь разговора начистоту – прямого, откровенного? О, тогда ведь теряется масса удовольствия!.. Но в этой новизне что-то есть. Держать всех выведенными из равновесия и наносить удар, когда этого не ждут… Да, пожалуй, это может быть ценно. И свежо. Ладно. Не психуй. Покончим с увертюрой. Любезностями мы обменялись. В тайну сущего дверь приоткрыть не могу – в море мысли найду я жемчужину-суть…[27] Но для начала – маленькая просьба, если не возражаешь. У тебя не найдется закурить? Я столько лет об этом мечтал. Сгодится любой горлодер, лишь бы отпраздновать мое возвращение домой.

Я уже собирался ответить, что нету, но вспомнил, что в ящике письменного стола есть сигареты – сам их там оставил. Не скажу, чтобы мне безумно хотелось вставать, но…

– Минутку.

Поднявшись и пересекая комнату, я старался, чтобы движения мои выглядели естественными, а не напряженными. Подойдя к столу, я сделал вид, будто небрежно оперся о крышку, пока шарил в ящике, а не навалился всей тяжестью. Хорошо еще, плащ помогал маскироваться.

Я нашел пачку сигарет и вернулся к Бранду, по пути остановившись у камина, где прикурил сразу пару. Бранд неспешно взял у меня одну и заметил:

– У тебя рука дрожит.

– Перебрали на вчерашней вечеринке, – ответил я, занимая прежнее кресло.

– Об этом я и не подумал. А ведь стоило бы. Конечно. Все вместе, в одной комнате… Неожиданный успех – нашли меня, вернули домой… И отчаянная попытка со стороны очень нервной и очень виновной персоны… Но – лишь половина успеха. Я ранен и умолк, только надолго ли? А потом…

– По твоим словам, ты знаешь, кто это сделал. Это шутка?

– Вовсе нет.

– Кто же?

– Всему свое время, братец, всему свое время. Последовательность и порядок, время и акценты – вот что главное в этом деле. Позволь мне насладиться всей драмой, так сказать, в безопасной ретроспективе. Итак, мой бок пропорот, все вы вокруг меня. Ах! Чего бы я не отдал, чтобы лицезреть эту картину! Ты не мог бы описать, какие у всех в то мгновение были физиономии?

– Боюсь, физиономии меня тогда меньше всего интересовали.

Бранд вдохнул и пустил облачко табачного дыма.

– Как славно! – с улыбкой проговорил он. – Ничего, я и так всех вижу будто наяву. У меня богатое воображение, ты же знаешь. Шок, потрясение, удивление, перетекающие в подозрительность, страх… А потом, мне сказали, вы все ушли, а душка Жерар остался нянчиться со мной. – Бранд умолк и стал смотреть на синеватую струйку дыма. На миг лицо его стало серьезным. – Знаешь, – задумчиво произнес он, – он единственный порядочный человек среди нас.

– В моем списке он пребывает весьма высоко, – согласился я.

– Выходил он меня на славу. Всегда обо всех заботится. – Бранд ни с того ни с сего хихикнул. – Честно говоря, не знаю, с чего бы… Пока я болтался без сознания, потихоньку восстанавливаясь, вы наверняка отправились поговорить о делах. Еще одна вечеринка, которую я, увы, пропустил. Эмоции, подозрения, вранье – и все сплетается в клубок, который перебрасывают друг другу, и никто не хочет первым пожелать остальным спокойной ночи. Через какое-то время у вас там наверняка стало горячо. Каждый в излюбленнейшей своей манере, ушки на макушке, готовый очернить остальных. Попытки запугать виновника. Наверняка бросили пару камней в козлов отпущения. Но в итоге так ничего и не вышло, верно?

Я кивнул, оценив точность его рассуждений, и решил дать ему возможность продолжить самовыражаться.

– Сам знаешь, что верно, – согласился я.

Бранд одарил меня резким взглядом и продолжал:

– Наконец все разошлись – кто мучиться бессонницей от беспокойства, кто строить планы в компании с сообщником. В ночи кипела потаенная суматоха. Лестно сознавать, что все как один тревожились о моем драгоценном здоровье. Конечно, одни желали мне выздоровления, другие же – напротив. И посреди всего этого я валяюсь – нет, расцветаю, – не желая разочаровывать тех, кто поддерживает меня. Жерар, конечно, вывалил на меня кучу подробностей насчет новейшей истории. Когда мне это надоело, я послал за тобой.

– Если ты вдруг не заметил, вот он я. Что ты хотел мне открыть?

– Терпение, братец! Терпение! Ты ведь столько лет проторчал в Тени, ничего не помня обо всем этом, – Бранд очертил зажатой в пальцах сигаретой круг. – Ты так долго ждал, пребывая в неведении, пока я не нашел тебя и не попытался исправить столь бедственное положение.