Вперед вышел Гирнол. Хмуро посмотрев на мага и Страга с Мирандой, он произнес:

– В смерти Доргата виновны они!

Толпа поддержала его дружным ревом.

– Успокойся, – сказал Глумдар, вскидывая руку в примирительном жесте.

– Доделаем то, что начал шаман! – рявкнул гоблин. – Если боги не помогают, справимся сами!

Толпа двинулась к ним. Факелы в руках высвечивали полные решимости лица. Страг успел заметить замешательство в глазах Глумдара. Рука Миранды стиснула его пальцы, как вдруг ударил яркий свет, и поединщик зажмурился. На миг он будто ослеп. Сделалось нестерпимо жарко. Где-то рядом истошно кричали, будто кого-то заживо жгли или сдирали кожу. Страгу что-то сильно жгло кожу на груди. Он хотел убрать жжение, но руки словно парализовало. Когда вспышка погасла, поединщик наконец открыл глаза.

Всюду вокруг лежали гоблины. Их тела обуглились. Остекленевшие глаза невидяще смотрели перед собой. От некогда огромного костра остались тлеющие угли.

Страг нащупал леомун, и тут же отдернул пальцы – камень сильно разогрелся, оставив на груди ожог.

– Небесный канделябр! – пробормотал Глумдар, глядя на следы копоти, что остались на каменных столбах. – Похоже, тебе повезло с этим амулетом. Уж не тот ли, что я передал тебе как наследство от матери?

– Он самый, – кивнул Страг.

Глумдар протянул руку:

– Разреши-ка взглянуть поближе.

– Смотри сколько хочешь. – Страг снял веревку с камнем с шеи и протянул волшебнику.

Глумдар долго всматривался в неприметный черный камень. Поединщик заметил, что эльфийской восьмерки там уже нет. Даже при близком рассмотрении он не заметил в леомуне ничего необычного. Просто амулет в виде камешка. Ничего, что объяснило бы его могучую силу и то, как он постоянно приходит на помощь. И всегда – в нужный момент.

«Страг тоже в недоумении, – подумал Глумдар, – значит, ничего не знает. И не скрывает. Девица тоже».

Ложь Глумдар чувствовал за версту, но от этих двоих ею пока что не пахло.

Он снова посмотрел на амулет, затем бросил Страгу. Тот ловко поймал и надел обратно на шею. Благодаря целительной силе эльфийского камня ожог на груди уже практически не болит.

Утром Страг и Миранда двинулись дальше. Глумдар ушел через портал. Сказал, что свяжется, и не оставил никаких указаний, кроме как «впредь будь осторожнее». Перед тем как уйти, он сварил поединщику лечебного зелья.

С помощью посоха маг сотворил Миранде новую одежду. Теперь княжна красовалась в неброском, но элегантном шелковом платье из красной ткани. Подол по колено казался удобным на случай быстрой ходьбы или бега. Страгу он наколдовал кожаные штаны, сапоги и рубашку с курткой. Прежнюю одежду они даже не стали искать. Обидно было потерять секиру и кинжал, но на поиск ушло бы слишком много времени.

Они снова шли через лес. Вершина Долгона была едва различима далеко впереди и вверху.

Вокруг раскинули ветви деревья, листья стараются впитать как можно больше солнечного света. То здесь, то там дерево свалено ветром или путь преграждает овраг.

Миранда идет рядом, не говоря ни слова с момента ухода из святилища, где остались обгоревшие тела гоблинов.

Пару раз она пыталась заговорить первой, но слова повисали в воздухе – Страг не реагировал, да и сама княжна дальше словно теряла дар речи. Она вдруг поняла, что избегает разговаривать с поединщиком. Девушка сознавала необходимость поговорить о том, что случилось между ними в святилище, но у нее не поворачивался язык.

Княжну одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, казалось, что она совершила предательство по отношению к убитому жениху. С другой – Страг ей давно нравился, и вот наконец случилось то, чего она подсознательно хотела. Собственно, она подсознательно хотела Страга.

Вскоре они остановились для короткого отдыха. Поединщик развел костер, умылся в пробегавшем тут же ручейке. Миранда наконец решилась заговорить.

– Послушай, – сказала она, – там, во время жертвоприношения, когда гоблины заставили нас… ну ты понимаешь.

– Что?

– Ну… вспомни. То, что они заставили нас сделать…

– Что именно? Хватит мямлить, скажи нормально.

– Великий Шалтан, мы же переспали! – взорвалась княжна. – Или ты этого не заметил? А может, тебе все равно?!

– Ах, это, – кивнул Страг, вороша веткой начинавшие гореть дрова. – Ну, переспали, и что?

– Ты должен понимать, что это… ну, что между нами все как раньше. Я не стану больше с тобой спать! То, что произошло, это нелепая случайность! Стечение обстоятельств! Ты меня слушаешь?

– Ага, – кивнул поединщик.

Он подбросил в огонь еще сучьев, и пламя загорелось ярче.

– Я не буду с тобой спать!

– Да я вроде и не прошу.

– Но ты, наверное, думаешь, что я теперь стану делать это постоянно! Я же тебе понравилась или как?!

– Ага. – Он откопал палкой глину у ручья и принялся закатывать в нее двух убитых по дороге диких уток. За неимением лука или хотя бы кинжала Страг сбил их шарами для жонглирования.

– Что значит «ага»?! Понравилась или нет?!

– Тебя волнует, хочу ли я продолжения или понравилась ты мне или нет?

– Ты даже не стал спорить, когда нас принудили к… ну… к этому. Уж, наверное, ты был рад!

– Гвоздь мне в пятку! – буркнул поединщик. – У меня выбора не было. Но ты можешь быть спокойна – я не собираюсь к тебе приставать.

Он сунул облепленных глиной уток в костер.

– С чего мне тебе верить?

– С того, что мне все равно. Я умею долго обходиться без приятных вещей. Уламывать тебя не собираюсь. Если захочешь, ты знаешь, где меня найти.

Княжна ахнула:

– Да как ты смеешь, холоп! Я тебе не шлюха какая-нибудь! И не позволю топтать свое достоинство!

– Кричи громче, – посоветовал Страг. – Еще не все услышали про твое достоинство.

– Ты, низкородная свинья! Как меня только угораздило отправиться с тобой!

Страг лег у костра, закинул руку за голову и принялся смотреть в небо.

– Ты всегда можешь уйти. Рядом наверняка есть какая-нибудь деревушка.

– Вот, значит, как! – отозвалась Миранда. – Ты как все мужчины – попользовался, а теперь хочешь прогнать! Только со мной это не пройдет, холоп! Я сама решу, уходить или остаться! Понял?

Страг не ответил, он уже спал. Миранду тоже одолевала сонливость, но девушка справилась с собой. Она палкой выкатила из прогоревшего костра шары глины и разбила. Изнутри повалил дивный аромат запекшегося утиного мяса. У нее тут же потекли голодные слюнки, в животе громко заурчало.