«Ну, погнали, Пшик, – подумал он. – Работка ждет».

И Пшик погнал.

Только его матушка отправилась на автобусную остановку, как Пшик зашуршал по причалу, загружая лодку. Обычными, вроде как, покупками. Мелкого ублюдка было видно как на ладони.

«Ишь бобер ретивый, – подумал Хук, – прям рад стараться».

Констебль на миллисекунду преисполнился завистью. Каково это – быть таким счастливым хоть пару минут в день?

«Не, – отмахнулся он, – да ну на хер. На счастье далеко не уедешь».

Однако Пшик и правда выглядел счастливым, даже пританцовывал под мелодию в голове. Хука это настолько взбесило, что он прикинул, не пристрелить ли пацана прямо здесь и сейчас, но руку остановил явившийся с того света призрак полковника Фараиджи:

«Терпение, сержант. Мы должны собрать разведданные, не уничтожить их».

Потому Хук оставил винтовку в чехле и продолжил наблюдать, пожевывая кубинскую сигару, которую ему не терпелось раскурить. Но пока было рано.

Внизу, на реке, Пшик отчалил и прямо с порога стартанул движок. Неплохая посудина, не мог не признать Хук и вдруг сообразил, что окажись Пшик в достаточной мере продажным, он мог бы стать идеальной заменой Уилларда Карнахана, как дитя болот до мозга костей. От этой мысли Хук быстро отказался. Хватит с него болотных жителей. Они непредсказуемы, склонны идти на поводу у своих желаний, неблагонадежны. Хуку хватало честности признать, что он и сам, безусловно, еще как неблагонадежен, однако подчиненных предпочитал исключительно верных.

«Ирония та еще, но сойдет, пока вариант получше не наклюнется».

Хук откусил кончик сигары и принялся его посасывать, как жевательный табак. Констебль чувствовал себя как-то тепленько, и это казалось ему неправильным.

«Видать, если солдат ведет наблюдение ночью, свежесть пустыни как раз охлаждает».

Вот только тут не Ирак, и Хук уже никакой не солдат.

Пшик, тем временем, поплыл, против всех ожиданий, вовсе не к другому берегу; вместо этого мальчишка прижался к кромке камышей и направился вниз по течению.

«Вниз, – подумал Хук. – В сторону Хани-Айленда. Где граната почему-то полетела по обратной траектории. Где кто-то увидел, как я потрошу Карнахана».

Интересное развитие событий. Совпадение или Хук с первой попытки ткнул в золотую жилу?

«Пшик – моя остановочка?»

Было бы хорошо наконец заткнуть эту течь.

Причем, возможно, даже с весьма отрадным результатом. По опыту Хука, скорбящие родители теряли всякую осмотрительность. Мать, убитая горем, способна ради крепких утешающих объятий почти на что угодно.

«Черт, я смогу даже повесить убийство Пшика на какого-нибудь лоха, и сам буду типа рыцарь в белом плаще».

Ридженсу хватало ума понять, что прикончить пацана и начать отношения с его матерью – это бессердечнее некуда, но плевать ему хотелось. По сути дела, он даже гордился, что в бездушии ему еще было куда расти.

«Видать, прав был полковник, и я один из этих социопатов, – подумал Хук. – Типа как Спок».

Однажды констебль даже прошел тест в журнале, мол, насколько он социопат, и был весьма доволен набрать почти максимум – бок о бок с ребятками из крупного бизнеса.

Почти – потерял несколько очков на том, что в отличие от большинства социопатов он выстроил предельно четкий жизненный план и учился на опыте.

«Я социопат, который думает наперед, – самодовольно размышлял Хук. – Король среди психов».

Когда пирога Пшика скрылась за поворотом реки, Хук прикурил сигару и с наслаждением затянулся, думая о том, как приятно отсюда сверху наблюдать за миром, представлять, как воплощается четкий жизненный план.

Пшик. Айвори. Канал поставок.

Хук вдруг сообразил, что самые ценные звенья инфраструктуры Конти – это его ручные блюстители порядка.

«Епт, да нам никого кроме самих себя и не надо. От всех этих гангстеров больше бед, чем пользы».

Что нужно сделать – так это зачистить штаб Айвори, а потом связаться с прикормленными полицейскими.

«Они уже подсели на кровавые денежки. Вряд ли заманить их в фан-клуб Ридженса будет сложно».

На третьей сигаре – и с некоторым першением в горле – Хук вновь поймал в монокуляр Пшика. Полтора часа спустя мальчишка пересек реку, направляясь в сторону Ваксмена.

«Обожаю все это барахло с ночным видением, – подумал констебль. – Не спрячешься».

Хук мог сосчитать пальцы на левой руке Пшика, сжимающей рукоять, даже с расстояния в, наверное, тысячу ярдов.

«Четыре. Все чин чином».

Пирога уже не проседала так сильно; судя по всему, груз, каким бы ни был, оказался доставлен. На носу посудины маячил новый предмет – запечатанный железный бочонок, который мальчишка, очевидно, забрал в предыдущей точке.

«Что там? Радиоактивные отходы?»

Наверняка ничего необычного. Наживка или соль. Вероятно, Пшик просто проверял ловушки и забрасывал покупки какому-нибудь болотному холостяку. Вероятно.

А «вероятно» – это еще не «верняк», так что лучше вести наблюдение.

Может ли Пшик проворачивать какое-нибудь дельце? Ваксмен промышляет контрабандой, если так вообще нынче говорят? На все вопросы нужно было найти ответ.

«Это моя вода, – подумал Хук. – Я – Ридженс, король реки Перл, и никто тут не смеет провозить барахло без моей отмашки».

Сама мысль об этом заставила констебля усмехнуться. Теперь у него появились вариантики. Взять лодку Карнахана и прокатиться к дому Ваксмена, маленько перетереть с обоими.

Или.

Или продолжить наблюдение, подкопить разведданных. В конце концов, куда легче следить за объектом, когда более-менее представляешь, куда объект направляется.

Вторую засаду Хук устроил ниже по течению. На этот раз он решил залечь в кусты, а до того целый день доплетал свой старенький снайперский камуфляж.

«Епт, – подумал он весь в ностальгии, – это ж сколько воды утекло?»

По правде говоря, такое прикрытие не то что было нужно, однако Хуку нравилось ощущение сети в руках и, если уж начистоту, камуфляж давал ему ощущение власти, и это приятно щекотало нервы. Ему доставляло удовольствие нести погибель издали – представлял, что последней мыслью мишени становилось «Что за нах?!».

И если все бредни, которыми фонтанировал папаша, были правдой, то душа жертвы воспаряла в небеса, продолжая высматривать, кто же ее, черт возьми, пристрелил, а Хук оставался в зарослях невидимкой. Иногда, если зона боевых действий оказывалась зачищена, Хук тыкал в небо средним пальцем – чисто подлить оскорбительного маслица в огонь смертоубийства.

На самом деле Хук не был разведчиком-снайпером ни по профессии, ни по чину, но взялся за это дельце как фрилансер в стране пребывания, в основном для Фараиджи. С пятисот футов он был не так уж плох, но потом зрение уже малость подводило. Легкая пресбиопия, как сказал глазник. Судя по всему, сложно было сфокусироваться.