женщины или мужчины. Это очень глубинный уровень, который просто так невозможно увидеть, его можно перепрожить, получив доступ к телесным переживаниям того периода.

Не все люди переживают отвержение, которое связано с тем, что мама думала об аборте.

Если говорить о рождении, то роды зачастую ребенком бессознательно проживаются как некое отвержение, изгнание. В какой-то момент его дом, мамин животик, который был таким теплым, таким нежным, дом, в котором можно было жить и чувствовать себя спокойно и безопасно, начинает его изгонять.

Есть концепция о том, что роды могут быть оргазмическими, и о том, что, когда ребенок и мама проживают их как команда, рождение случается благостно. Такой опыт может не оставить глубоких травматичных отпечатков в бессознательном ребенка.

ВТОРОЙ ПУТЬ ПОЯВЛЕНИЯ СТРАХА БЫТЬ ОТВЕРГНУТЫМ СВЯЗАН С КОРМЛЕНИЕМ ГРУДЬЮ.

Еда для младенца неотрывно связана с мамой и выживанием, а кормление грудью несет глубокое соединение и близость с самой главной фигурой привязанности в жизни. Это невозможно переоценить.

Мама, которая кормит ребенка по часам или фанатично придерживается каких-то идей о кормлении, не слышит ребенка и его потребностей, становится эмоционально недоступной для малыша. Он тяжело это переживает, проявляя мощный заряд эмоций: от гнева до отчаяния. Если все тщетно и мама продолжает ориентироваться на систему, а не на потребности ребенка, то в результате младенец может переживать отсрочки по кормлению как отвержение.

Следующий опыт такого же глубинного отвержения происходит, когда ребенка отлучают от материнской груди и малыш переходит на питание обычной пищей. Это тоже воспринимается как некое отвержение, отсоединение, сепарация. Отлучение от груди (даже в самом слове заложен смысл некого отвержения) проходит особенно болезненно, если мама делает это не экологично, не понимая, не осознавая того, как переход на новый этап переживает ребенок, а стремится к тому, чтобы быстрее закончить грудное вскармливание и отвязаться.

Задача младенческого возраста – это выживание и создание привязанности, то есть надежной связи хотя бы с одним значимым взрослым. Эта задача записана на уровне инстинктов, она прошита в теле ребенка. Существует множество механизмов, для того чтобы привязать к себе маму и самому к маме привязаться, чтобы мама любила, ведь если она вдруг откажется от малыша, то это может привести к его смерти. Страх смерти чрезвычайно силен, и потому в нас настолько сильны инстинкты выживания.

Ребенок не привязывается к каким-то хорошим, добрым, светлым людям, он привязывается к тому, кто реально обеспечивает ему безопасность и уход. Он не выбирает фигуру привязанности, а создает отношения с тем, кто всегда рядом.

Если в детстве сформировалась надежная привязанность с мамой, она была достаточно контактна, достаточно надежна и стабильно осуществляла уход, давала эмоциональное тепло, откликалась на потребности ребенка, принимала его в каких-то тяжелых переживаниях и чувствах (в гневе, в слезах и так далее), то у ребенка создается надежная связь с мамой и надежная связь с собой. Тогда базовый страх быть отвергнутым просто не активируется.

ТРЕТИЙ ПУТЬ ПОЯВЛЕНИЯ СТРАХА БЫТЬ ОТВЕРГНУТЫМ – ХРАНЯЩИЙСЯ В ПАМЯТИ ОПЫТ, КОГДА НАС ОТВЕРГАЛИ.

Больше всего ранит отвержение со стороны значимых фигур. Это могут быть близкие друзья, сестры и братья, родственники и возлюбленные.

Тогда наш страх основан не только на инстинкте, но и на жизненном опыте, который мы помним.

Бывает так, что ребенок переживает столь сильные, затапливающие чувства, которые невозможно вынести, в этом случае могут активироваться психологические защиты. Это может быть обесценивание, может быть отстраненность, может быть отчуждение, могут быть какие-то другие защитные стратегии, помогающие уберечь тонкую и нежную уязвимую самоценность.

Большая опасность в том, что, если ребенка часто отвергают значимые люди, он интегрирует этот опыт, который становится впоследствии частью отношений с собой.

Мы так боимся отвержения во взрослых любовных отношениях, потому что знаем, как это больно и страшно в детстве.

В основе страха отвержения может лежать понимание: «Мне не на что опереться, я опираюсь на тебя, и когда ты исчезаешь, то у меня пропадает моя единственная опора».

В этом случае связь с другим человеком более значимая, чем связь с собой, и другой становится более ценным, чем я сам. Для маленького ребенка это нормально: «Мама более ценная, чем я, потому что мама защищает, обеспечивает мне все необходимое, мама меня любит, мама – это моя база, когда я рядом с ней, то я чувствую причастность к какой-то большей силе, чем я». Находясь в связи с другим человеком при условии отсутствия опоры на себя, мы также начинаем относиться к нему, как когда-то относились к маме: начинаем тотально опираться на этого человека.

Если в детстве был ранящий, хронический опыт отвержения, то у ребенка не возникает связь с собой, доверие к себе, любовь к себе. Все исключено, если меня в детстве отвергали. Появляется расщепление: хорошая часть меня и плохая часть меня. Любить меня можно, только если я показываю свою хорошую часть. Расщепление приводит к отчуждению от себя.

Фразы, которые могут показать нам, что наша опора в другом человеке звучат так: «Если этот человек уйдет, то я умру. Нет жизни без него. Я не знаю, как жить без него. Человек уходит, и вся моя жизнь рушится». Если эти мысли звучат в голове или проявлены в жизни, то с уверенностью можно сказать, что сейчас речь идет не про отношения с другим, а снова про отношения с мамой.

«Если ты меня не понимаешь, отвергаешь, то со мной что-то не так».

Такие мысли говорят о том, что происходит идеализация другого человека и обесценивание себя. Это признак застревания в раннем детстве, когда мама и папа видятся большими, значимыми, всегда правыми и обладающими безграничной властью.

«Если ты меня отвергаешь, значит, с тобой что-то не так» – я тебя обесцениваю, себя идеализирую. «Со мной все нормально, это ты плохой» – так выглядит подростковый период, когда ребенку свойственно обесценивать других. В какой-то степени это задача возраста, помогающая отделяться от мамы, от семьи.

Два вида отвержения

Явное отвержение связано с тем, что я напрямую показываю другому свое негативное отношение: «Я тебя не люблю. Я тебя не хочу. Ты мне не нравишься, и нет в тебе ценности для меня». К сожалению, такое бывает в семьях, где мама была неспособна к проявлению любви или опиралась на некие особенные воспитательные идеи, которые не предполагали проявление этих чувств, возможно, мама была «хищником» или «нарциссом», который просто убивает сущность другого человека.

Когда ребенку напрямую говорят о нелюбви – это крайне токсично и