— Давай ещё, Федя, — не открывая глаз, улыбнулся Глеб.

Фёдор с радостью и энтузиазмом выполнил просьбу отца и начал считать сначала.

Думать об узнанном позавчера вечером было по-прежнему невыносимо, но когда Глеб открыл глаза и увидел светлое лицо Ольги, её взгляд, направленный на Фёдора, от сердца чуть-чуть отлегло.

Им предстоит очень тяжёлый разговор, но это будет позже, уже тогда, когда Ольга станет его законной женой. Да, трусоватые и малодушные мысли, но что-то изменить уже всё равно не получилось бы, даже если бы Глеб захотел, — процесс зашёл слишком далеко.

Тем более, Глеб и не захочет никогда ничего менять. Он слишком любит Фёдора. А ещё он любит Ольгу; любит невеликодушно и эгоистично, но он не может без неё жить и никогда больше не откажется от неё по своей воле. Уже пробовал, и что из этого вышло?!

— Татьяна Вячеславовна рассказывала, — заговорила вдруг Ольга и села в кресло около кровати. — Про одного из её подопечных.

Татьяна Вячеславовна — это та самая логопед-дефектолог. Глеб снова закрыл глаза и обнял Фёдора, который прилёг рядом с ним. Глеб лежал и думал о том, что Ольга впервые за время их "совместной" жизни вот так спокойно и буднично заговорила с ним сама, начала о чём-то рассказывать. До сих пор они общались исключительно по делу.

— Так вот, тот мальчик не говорил до трёх лет. Просто не говорил, и всё, хотя во всём остальном развитие было нормальным, по срокам, по возрасту. Однажды, когда парню было чуть больше полутора лет, он и его родители гостили у бабушки с дедом. Бабушка и дед куда-то ушли, а родители — совсем ещё молодые — начали придуриваться. В общем, бесились, в догонялки играли и разбили любимую вазу хозяйки дома. А потом сказали всем, что это сделал ребёнок. Якобы случайно.

— Совсем совести нет! — возмутился Глеб, даже глаза открыл, но в них была улыбка.

— Да уж, — кивнула Ольга. — Только вот мальчик, может, и не говорил, но всё понимал, и затаил на родителей обиду за несправедливое обвинение. А когда начал разговаривать, первым делом рассказал бабушке правду, прикинь?

— Супер! — захохотал Глеб, и Фёдор радостно запрыгал. — Так и должно быть!

— Если выспался, то пойдём завтракать, — Ольга поднялась с кресла, и Глеб сразу почувствовал себя так, будто у него что-то отняли.

Ему хотелось, чтобы Ольга ещё о чём-нибудь рассказала, поговорила с ним так, как говорила раньше.

— Федя, пойдём завтракать, — позвала Ольга, и сын начал, пыхтя, сползать с кровати.

Пришлось вставать и Глебу — ему не хотелось оставаться в одиночестве. После завтрака все вместе отправились в ЗАГС, где Ольга и Глеб, наконец, поставили подписи и получили свидетельство о браке.

Теперь им предстояло очень много "бюрократических" дел, связанных со сменой Ольгой фамилии. В связи с этим, процесс усыновления ею Фёдора должен был затянуться, но Ольга сама хотела, чтобы у неё и у сына была одна и та же фамилия.

Что ж, терпения ей было не занимать. Она уже столько всего сделала на пути к цели, и потерпеть ещё несколько месяцев — слишком маленькая цена за то, что Фёдор теперь всегда рядом.

* * *

Глеб знал о том, что вечером, когда Фёдор засыпает, Ольга подолгу сидит в кухне и пьёт поздний чай. Свою компанию он ей, по понятным причинам, не навязывал: боялся спугнуть Ольгу или вызвать её раздражение своей назойливостью.

Даже если заходил в это время зачем-то в кухню, то потом сразу уходил, пожелав Ольге спокойной ночи. Вполне возможно, что она и не стала бы возражать против его присутствия, но проверять Глеб не решался и не рисковал.

Пока Глеб жил один, он сам занимался домом, не нанимая никаких помощников, — он ведь с юности привык к самостоятельности. Для него никогда не было проблемой что-то приготовить, например, хотя за сложные блюда Глеб не брался.

Уборку и мытьё посуды он доверял бытовой технике; как раз недавно приобрёл хорошую посудомоечную машину. Когда Ольга переехала к Глебу, он сразу предложил ей нанять помощницу по хозяйству, однако Ольга наотрез отказалась от "прислуги", ответив, что она и сама не барыня. Она, как и Глеб, привыкла к самостоятельности. А ещё Ольга оказалась очень хорошей хозяйкой: всё у неё находилось под контролем, ни один из процессов не пускался на самотёк. Хотя… Глеб и раньше знал, что из Ольги получится прекрасная хозяйка дома, жена и мать, просто не хотел признавать это.

Конечно, Ольге очень хотелось уволиться и проводить как можно больше времени с Фёдором, но она не решалась пока уйти из дома ребёнка: суеверно ждала, когда процедура усыновления будет пройдена полностью. Вот тогда точно придётся уволиться, потому что Фёдору предстоят несколько курсов серьёзного лечения. Особенно беспокоило Ольгу и Глеба зрение сына, которое необходимо было стабилизировать как можно скорее.

Поскольку Глеб работал из дома, днём Фёдором занимался он, правда, теперь не успевал ни кулинарить, ни делать уборку. Эти функции почти полностью взяла на себя Ольга. Когда она возвращалась с работы, Глеб как раз к своей работе только приступал. У Ольги как-то получалась совмещать заботу о сыне и домашние дела. Когда Глеб был не слишком занят, старался помочь по мере сил.

В общем и целом, с функциями родителей Глеб и Ольга справлялись прекрасно. Остальное Ольгу не заботило, а Глеб довольствовался тем, что есть, загнав свои притязания и мечты куда подальше.

Однако сегодня, когда Ольга пила чай, Глеб появился в кухне, налил себе чай и сел за стол напротив новоиспечённой жены. Безусловно, Глеб дал Ольге слово, что их брак будет фиктивным, и не собирался это слово нарушать, однако в мыслях он называл Ольгу только женой, и никак иначе.

Несколько минут они провели в абсолютном молчании, будто в вакууме, а потом Ольга первая разбила невидимый барьер и задала вопрос:

— Как прошла твоя поездка, Глеб?

— Сделал всё, что хотел, даже немного больше.

— Как родные… твоей покойной супруги?

Глеб прекрасно понял уловку Ольги: она нарочно свернула на другую тяжёлую тему, чтобы увести его от разговора о встрече с Бахтеевым.

— Держатся, — пристально глядя на Ольгу, сказал он. — Сыновья, невестки и внуки рядом, они спасают. В подобных ситуациях всегда очень важно, чтобы кто-то близкий оказался рядом. Правда, Оля?

— Наверно, — пожала плечами Ольга и посмотрела на окно, закрытое глухими шторами.

— Оля, — Глеб по-прежнему не сводил глаз с бледного и растерянного лица жены. — Этот Лёха — он кто? Кто он для тебя?

— А