но спит. Она всегда спала, потому что здесь речь идет спящее человеческое сознание, которое никак не может пробудиться. Пора его разбудить. Над Иисусом смеются, говорят ему: «иди отсюда, она уже давно умерла, с ней все понятно», и тут звучит обращение «талифа, куми», которое переводится как «девица, тебе говорю, встань». Однако дословный перевод весьма отличается. Евангелисты редко воспроизводят для читателей аутентичные выражения. Мы встречаем это, когда Иисус был распят на кресте: «Или, Или! Лама савахфани!» [62] Еще есть аутентичное «аминь», «аллилуйя», там, где перевод не дается. Но здесь евангелист дает аутентичное «талифа, куми» и перевод – «девица, тебе говорю, встань». Но если взять оригинальный текст, эта фраза означает не то, что мы видим в синодальном переводе. В истории с бесами есть подобная фраза: «тебе говорю, выходи», что на самом деле звучало жестче: «замолчи и выйди». Так вот, «талифа, куми» в синодальном переводе выглядит так, словно Христос выступает с некой речью, как будто совершается грандиозное событие. Однако «талифа» – специфическое обращение, которое применяли к девочкам и которое переводится двояко. В русском языке тоже есть такие несколько инфантильные териоморфные [63] обращения: «зайка», «рыбка», «котенок» и т. п. «Талифа» – именно такое обращение, и означает оно «козочка». То есть это фактически синоним к слову «девочка». «Талифа» буквально – «козочка», и слов «тебе говорю» там нет. «Куми» – это «встань», но в сочетании с «козочкой» – это больше похоже на «козочка, скачи». Согласитесь, весь процесс воскресения в таком ключе выглядит несколько иначе. Фраза «девица, тебе говорю, встань» выглядит так, словно был послан запрос, в дом приходит официальное лицо, и оно провозглашает: «девица, воскресни». «Козочка, скачи» – выглядит иначе, особенно если мы присоединяем к этому историю с другой женщиной, которая тоже была мертва, но воскресла через прикосновение к целостности. Обе женщины странным образом являются продолжением друг друга – пока одна страдает от болезни и потому бесплодна, другая слишком молода и по этой причине еще не рожает. Одна исцеляется, другая странным образом умирает, но приходит Иисус и говорит ей «козочка, скачи», то есть «прыгай, давай». Она умирает, а смерть в данном случае – трансформация: одна женщина умерла, потому что прикоснулась к целостности и буквально изменилась. Ветхое в ней умерло, а новое родилось. Чтобы родилось или воскресло новое, нужно чтобы что-то умерло: одна воскресает, вторая умирает. Но в данном случае нам показывают, что это одно и то же: одна воскресает к социальной жизни, другая воскресает к жизни вообще. В образах двух этих женщин нам будто бы показывают одну и ту же метафорическую фигуру, а именно фигуру религиозного сознания народа, церкви, религиозной общины. И императив «козочка, скачи» – это буквально призыв к изменившемуся, к преобразившемуся, к трансформировавшемуся человеческому сознанию религиозной общины: у тебя теперь новая жизнь, потому что ты наконец-то обрел целостность и полноту, которая дается в фигуре самого Иисуса.

В то же время в отрывке речь идет о вере, она является квинтэссенцией всего этого сюжета: и в одном, и в другом случае мы видим веру: «дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя». Обращение к этой женщине у Иисуса тоже интересное – «дщерь» (дочь). Хотя если она 12 лет страдает кровотечением, ей как минимум уже 24–25. По меркам того времени это вполне зрелая женщина, и она не так далеко от Христа по возрасту. Это тоже весьма любопытный момент: одна – «дочь», другая – «козочка». Вот это дерзновение женщины, и эти слова «твоя вера спасла тебя», и то же самое обращение к начальнику синагоги: «не бойся, только веруй». Опять мы встречаемся с параллелизмом. Отец девочки – начальник синагоги, то есть настоящее воплощение Ветхого Завета. Он буквально хранитель этого завета. И вот у него умирает дочь, которая даже не успела стать невестой. «Не бойся, только веруй». В одном случае женщина как символ ветхозаветного народа смогла поверить – она прикоснулась и исцелилась. В другом – обращение к мужской части Ветхого Завета: делай то же, что эта женщина – прикоснись своей верой к этой целостности, исцелись от раздробленности, и в результате получится такое же исцеление.

Можно рассматривать эту историю линейно – как она написана, не выделяя никаких хиазмов, концентрической композиции, психологических параллелей, смыслов, метафор и пытаясь перетолковать некоторые противоречивые выражения в традиционном ключе, но все эти явления слишком заметны, чтобы их игнорировать. Если всмотреться внимательно, там найдутся и другие пересечения и параллели. В центре этой хиастической конструкции, например, стоит даже не выражение «верь». Между «дерзай, дщерь, вера твоя спасла тебя» и «не бойся, только веруй» на самом деле как центральная инклюзия стоит выражение «дочь твоя умерла». И, судя по всему, именно этот тезис является ключевым для понимания как внутренней истории, так и внешней. В обоих случаях происходит смерть с последующим воскресением. Фактически весь отрывок говорит о смерти и воскресении, за которым следует призыв: «козочка, скачи!»

Глава 12

Мк. 6:1–13, 30–33

Нет пророка в отечестве своем – Отправление апостолов на проповедь

Мк. 6:1–4 «Оттуда вышел Он и пришел в Свое отечество; за Ним следовали ученики Его. Когда наступила суббота, Он начал учить в синагоге; и многие слышавшие с изумлением говорили: откуда у Него это? что за премудрость дана Ему, и как такие чудеса совершаются руками Его? Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сестры? И соблазнялись о Нем».

Традиция учить в синагоге была повсеместная, то есть Христос пользовался своим правом. Иными словами, нет ничего удивительного в том, чтобы увидеть Иисуса в синагоге: он регулярно ходил туда, чтобы читать и учить. Как раз это мы и видим в вышеприведенном отрывке. Традиционная христианская парадигма обычно рассказывает, что это двоюродные или троюродные братья, но есть и другие точки зрения. Например, Тертуллиан, один из ранних христианских теологов, не разделял точку зрения, что у Марии после Иисуса не было детей. По большому счету, это никакого значения не имеет. Братьями и сестрами можно называть не только родных, но и двоюродных, тем более что мы имеем дело с культурой Востока, где так называют практически всех представителей рода. Но именно то, что здесь его родственники, становится поводом, чтобы соблазниться: «Вроде бы он премудрый, совершает чудеса, но как же так, это же плотник, сын Марии! Вот его братья, вот его сестры. Как такое возможно?» Таким образом, происходит самое обычное обесценивание. Интересно, что в этом обесценивании участвуют не