В зале воцарилась тишина. Придворные, среди которых были члены Совета регентов, министры, сенаторы и генералы, ждали.

Государь поднялся с трона.

— Господа! Вынужден сообщить, что моя бабушка, вдовствующая императрица Екатерина Алексеевна, скоропостижно скончалась, — его голос был спокоен, но в глубине слышалась боль. — Единственное, что смягчает эту утрату — мысль о том, что она оставила этот мир в любимом месте, окружённая близкими людьми. В соответствии с её последней волей она будет погребена в монастыре Старой Ладоги, который она взяла под свое покровительство. В её честь мы возведём церковь во имя святой Варвары, небесной покровительницы монастыря. Похороны пройдут в закрытом формате. В императорской семье объявляется траур, который продлится сорок дней.

В зале воцарилась гнетущая тишина. Даже те, кто при жизни недолюбливал Екатерину Алексеевну, понимали, какую роль она играла при дворе. Однако гораздо больший трепет вызвало не сообщение о её кончине, а сам голос государя. Он говорил уверенно, размеренно, без намёка на былую беспомощность.

Император блуждал внимательным взглядом по залу, а затем продолжил:

— Болезнь долгое время держала мой разум в плену. Однако паломничество по монастырям привело меня к схимонаху, чьи молитвы оказались поистине чудотворными. Теперь, когда я исцелён, в чём каждый из вас вскоре убедится, империю ждут изменения. И первое из них — упразднение Совета регентов.

В толпе поднялся ропот. Я тут же метнул взгляд на великого князя. Дядюшка с изумлением смотрел на государя. С изумлением и гневом. Впрочем, я и сам не ожидал, что государь заявит об этом так быстро.

— Вместо Совета регентов создан иной совет, состав которого я утвержу лично, — государь выдержал паузу. — Разумеется, для помощи в управлении страной.

* * *

Кабинет его величества был выдержан в строгом английском стиле.

Тёмные дубовые панели на стенах, массивный письменный стол обтянут кожей. Из высокого окна открывался вид на заснеженный парк. Пол устилал густой ковёр с изысканным узором. Вдоль стен стояли книжные шкафы, наполненные томами по истории, политике и военному делу, а в одном из углов располагался камин, в котором потрескивали поленья, наполняя кабинет мягким теплом.

— Придется наверстывать упущенные знания в тройном темпе, — сказал государь, кивнув на книжные полки. — Я многое помню из того, что при мне говорили, но этого недостаточно…

Я сидел в одном из глубоких кресел напротив императора, когда в дверь постучали. Государь едва заметно поднял бровь, затем кивнул мне, позволяя остаться, и велел стучавшему войти.

— Ваше императорское величество, великий князь Фёдор Николаевич требует срочной частной аудиенции, — гвардеец склонил голову, ожидая распоряжений. — Прикажете впустить его?

Император на мгновение задумался, затем посмотрел на меня.

— Алексей, пожалуйста, пройди в соседнюю комнату. Там за ширмой ты сможешь всё слышать, но останешься незамеченным. Думаю, тебе стоит быть в курсе.

— Как пожелаете.

Я не стал спорить. Что ж, мы ожидали, что дядюшка примчится даже быстрее. А он дождался почти что вечера.

Поднявшись, я бесшумно пересёк кабинет и вошёл в смежную комнату, скрывшись за ширмой. Отсюда, через узкую щель я даже мог видеть часть кабинета. Гвардеец вышел, и спустя мгновение дверь с силой распахнулась.

— Какого чёрта, Николай⁈ — голос Фёдора Николаевича был резким, почти гневным. — Ты делаешь такие важные заявления, даже не посоветовавшись со мной⁈

Император, вопреки вспышке эмоций великого князя, сохранял полное спокойствие. Я почти видел, как он выжидающе смотрел на дядю, давая ему возможность выплеснуть возмущение.

— С какой стати я должен был это делать, ваше императорское высочество? — спокойно спросил государь.

Дядюшка замолчал. Внимательно посмотрел на племянника и выждал паузу.

— Вы упразднили Совет регентов, ваше императорское величество, — продолжил он уже другим тоном. — Это ошибка!

Государь слабо улыбнулся.

— Совет регентов создавался для управления империей, пока я оставался несовершеннолетним и недееспособным. Сейчас мне двадцать один, я здоров и полностью способен править самостоятельно.

— Неопытен, Николай. Ты неопытен! — Фёдор Николаевич резко шагнул вперёд. — Ты не представляешь, насколько сложны государственные дела. Тебе нужна поддержка. Совет регентов…

— Совет регентов — это прошлое, — твёрдо сказал император. — Но именно поэтому я собираюсь создать новый совет. Не просто Кабинет министров, которые понятия не имеют о том, чем управляют. Нет, это будет круг людей, имеющих реальное влияние на империю. Вполне возможно, что кто-то из старого совета окажется в числе этих людей.

Фёдор Николаевич зло прищурился.

— Значит, вы уже все решили, ваше императорское величество, так?

— Именно, — отрезал государь. — Теперь решения принимаю я.

Наступило напряжённое молчание. Я видел, как великий князь сжал кулаки, борясь с желанием высказать всё, что думал.

— Что ж, раз наш разговор переходит из дружеского в формальный, я должен отметить, что вы, ваше императорское величество, забыли об одной важной формальности, — наконец произнёс он медленно, явно смакуя слова. — Ваша дееспособность ещё не подтверждена.

— Что вы имеешь в виду? — голос императора оставался бесстрастным, но я уловил в нём стальную ноту.

— Для подтверждения вашего выздоровления и способности принимать решения государственной важности вы должны пройти проверку. Для этого должна быть созвана специальная комиссия, которая на проверит ваше физическое и ментальное здоровье, магический потенциал и способность удерживать концентрацию. Если все показатели окажутся удовлетворительными, будет вынесено решение о вашей полной дееспособности. И только после этого возможна коронация. Ведь вы так и не были официально коронованы в Москве…

Государь не ответил сразу. В комнате повисло напряжение, казалось, воздух сам загустел от него.

— Процесс долгий, должен заметить, — продолжил великий князь. — И пока этого не произойдёт, Совет регентов остаётся главным правящим органом. А значит, ни один ваш указ не имеет законной силы…

Глава 17

Император долго молчал, измеряя кабинет шагами.

— Я не ребенок, дядюшка. Пусть у меня есть пробелы в образовании, пусть я не был коронован в Успенском соборе! Но я по праву рождения имею право носить корону и править. А вы, сдается мне, посто не хотите упускать власть из своих рук. Понимаю, к хорошему быстро привыкаешь…

Великий князь метнул на государя возмущенный взгляд.

— Так ты думаешь, все дело в этом, Николай⁈ В том, что я не хочу слезать с насиженного местечка? Мне пятьдесят, и все сильные годы своей жизни я провел, не вылезая из кабинетов Зимнего! Вместо