Марина подняла бровь.

— Николаю Петровичу? Что от меня требуется?

— Подготовка по общей теории магии, — ответил я. — Ему предстоит пройти магические Испытания и получить ранг в рамках подтверждения его дееспособности. Нужно, чтобы он освоил построение заклинаний в кратчайшие сроки. И лучшего наставника, чем вы, ему не найти.

Великая княжна смутилась, бросив быстрый взгляд по сторонам, но в её глазах промелькнуло удовлетворение.

— Ну и задачу вы мне подбросили, дорогой кузен… — наконец сказала она. — Уровень подготовки нашего с вами двоюродного брата преступно низкий. Да и мой отец, полагаю, не будет в восторге, если император начнёт активно тренироваться.

Значит, кое-что она все-таки знала. Я подался вперед через стол.

— А что вы об этом думаете, Марина Фёдоровна? — тихо спросил я, не сводя с нее пронзительного взгляда.

Марина медленно провела пальцем по краю бокала, на котором застыла молочная пенка.

— Думаю, что маг с высоким потенциалом в любом случае должен уметь обращаться с силой, — так же тихо ответила она. — Это правильно и необходимо.

— Вот поэтому я и пришел к вам с этой просьбой. Я был уверен, что именно вы понимаете, насколько это важно.

Марина взглянула на меня чуть пристальнее.

— Я знаю об интригах отца. Но мне они совершенно не интересны. Я смотрю на ситуацию как маг и как, с позволения сказать, ученый, а не как политик. Государь должен научиться контролировать свою силу. И, разумеется, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ему помочь. Даже если это не понравится моему отцу.

— Благодарю.

Она быстро допила свой кофе и взглянула на меня.

— Мой перерыв заканчивается. Если мы договорились, проводите меня до лаборатории? На правах кузена, конечно же…

Я проводил ее до входа в здание химфака. Гвардейцы никуда не делись, но держались на почтительном расстоянии — достаточном, чтобы мы с Мариной смогли обсудить детали обучения императора.

— Приступлю сегодня же, — сказала девушка. — Как закончу в лаборатории, отправлюсь в Зимний. Мне нужно создать методический план…

— Спасибо, Марина Федоровна, — улыбнулся я. — Я у вас в долгу.

Марина улыбнулась.

— Достаньте мне тот сироп из кофейни — и считайте, что мы в расчете. Очень уж он мне понравился.

Она скрылась в дверях факультета, с ней же и гвардейцы. А я огляделся в поисках Барсика и замер.

Прислонившись к крылу моего автомобиля, меня ждал молодой мужчина в коричневом пальто и стильном шарфе. Я не сразу узнал его, потому что ни разу не виде одетым «по гражданке». Мужчина улыбнулся.

— Здравствуйте, Алексей Иоаннович. Нам бы с вам прокатиться.

— Боде⁈

Глава 18

Я был удивлён, увидев Боде. Еще совсем недавно он находился в больнице, и мне казалось маловероятным, что его могли так быстро выписать. Все же психоэфирная магия — не шутки.

Адъютант Шереметевой выглядел бодро, но что-то в его осанке и движениях выдавало усталость.

— Неужели вас уже выписали? — спросил я, внимательно оглядывая его.

Боде усмехнулся и кивнул.

— Моё состояние стабилизировалось, и врачи решили, что я могу вернуться к обычной жизни. Разумеется, с ограничениями, — добавил он, предвосхищая мой следующий вопрос. — Но сейчас я здесь не просто так. Я здесь для того, чтобы сопроводить вас генерал-лейтенанту на разговор.

Ну разумеется. Для чего же еще?

— Сейчас? — Уточнил я.

— Было бы замечательно, Алексей Иоаннович.

Я оглянулся на Барсика, а затем попытался отыскать автомобиль Боде.

— Вы со мной или на своей машине?

— С вами, — отозвался адъютант. — Увы, меня ещё не допустили к вождению — все же психоэфирное воздействие — не шутки. Так что передвигаюсь либо на такси, либо на служебном транспорте.

— Что ж, тогда не буем тянуть, — предложил я, открывая дверь Барсика. — У меня как раз есть пара свободных часов.

Боде забрался в салон и огляделся с довольным видом.

— Надо же, настоящий «Ирбис». Великолепный автомобиль, — заметил он. — Быстрый, стильный… Настоящий зверь.

Я лишь усмехнулся, принимая комплимент.

— Да, будем в Корпусе минут через десять, если повезет.

Но Боде покачал головой.

— Встреча пройдет не в Михайловском замке, а в Шереметевском дворце на Фонтанке.

Я удивленно приподнял брови. Неожиданно. Насколько я знал, начальница не очень часто появлялась в семейной резиденции.

— Сохраняем режим секретности? — спросил я.

Боде кивнул, помолчал, а затем неожиданно добавил:

— Только что понял, что так и не поблагодарил вас, Алексей Иоаннович. Я очень благодарен вам, правда. Без вас и княгини Юсуповой меня бы легко закрыли за государственную измену.

— Рад, что удалось этого избежать, — сказал я.

— Но больше всего меня удивила сама генерал-лейтенант, — продолжил он. — Я не ожидал, что она станет так отчаянно за меня биться.

— Почему? — спросил я, чувствуя, что он хочет сказать что-то важное.

Боде пожал плечами.

— Она всегда предъявляла ко мне самые высокие требования. А я, честно говоря, не всегда им соответствовал. Я же не Персидская фурия… И даже не Шереметев. Так, дальний родственник. У меня нет таких талантов…

Я понял, что он либо не знал о своём родстве с Шереметевой, либо искусно скрывал это.

Мы добрались до Невского, а затем свернули на набережную Фонтанки. Это величественное здание в стиле барокко, и оно выглядело внушительно даже на фоне более поздних построек. Массивные колонны, украшавшие главный фасад, арки и богато декорированные окна говорили о величии и славе рода Шереметевых. Чуть в стороне виднелась знаменитая Чесменская галерея с её роскошными интерьерами, а массивные кованые ворота, украшенные узорными завитками, создавали впечатление неприступности.

— О, вот и место для парковки!

Я решил не заезжать во двор, благо можно было припарковаться прямо возле ворот.

Оставив автомобиль на набережной, мы с Боде направились ко входу. Я с любопытством отметил, что Боде достал магнитный ключ и привычным жестом открыл замок кованой двери ограды. Это меня удивило — откуда у него ключи от владений Шереметевых? Я вскинул бровь, но Боде, заметив мой взгляд, лишь усмехнулся.

— Служба адъютанта — штука своеобразная, — сказал он с улыбкой. — Обязывает быть тенью своего начальника. Иногда приходится приезжать в три часа ночи со срочным донесением, копаться в мусорном баке, если кто-то выбросил важную бумажку,