Бесплотная рассредоточенность девушки начала собираться в шарообразный пучок, а тот, после недолгих приготовлений стал вытягиваться и расширяться. Глорис принимала форму Мадам Р, как она ее запомнила. И через пару синих мгновений в пустоте плыло уже не бесформенное сознание, а вполне себе материальная женщина. Довольным голосом, в котором слышались стальные нотки девушка заговорила:

– И так до бесконечности, друг! Зачем нам спасать идиотов и дураков, пускай они дальше молятся на Стекло и «сильных мира сего». У нас с тобой есть уникальный по своей мощи карт-бланш, ибо мы знаем, что произойдет в будущем, а все они, на земляных рвах и мясах – нет. Мы можем подложить крутую свинью под сидения и Лагуны, и Оранжа, и Павильона! – Мадам Р–Глорис зашлась в приступе размашистого смеха; она будто бы вняла той роли, что собою вылепила.

Облачный странник, Фери, смотрел на подругу с чувством грусти, он все не терял надежды образумить подругу.

– Не все же дураки, Гло, на Земле есть и хорошие существа. Давай подумаем о них и о том будущем, которое мы реально можем состряпать. Это в наших силах, Гло!

Тело Мадам выписывало в синеве замысловатые па, и кружилось под одной только известной ей мелодии. Восприятие девушки словно бы ушло внутрь себя и теперь на все остальное решительно не обращало внимания.

«Вот она иллюзия «отвержения». Мне про нее говорили однажды, но в живую я такое никогда не наблюдал. И точно не со своей близкой душой». Фери это начинало надоедать, и он тоже решил принять иной облик, таким образом желая обратить внимание Глорис на себя, на его слова.

Облако хранителя принялось расширятся и вытягиваться строго вверх. Пока тело взлетало, в глубоких синих коллизиях начал появляться тот ни с чем не сравнимым стеклянный блеск. Завершение представления означилось великолепием Высоты Стекла. Фери стал ею.

Кружащая Мадам Р застыла на месте, ее ослеплял этот хорошо знакомый блеск Стекла.

– Высота! Башня! Как ты здесь очутилась, о, Космос! – С ужасом воскликнула Мадам Р-Глорис.

– Я есть Космос всего внешнего пространства, а также твоей грубой души. – Громом клокотало Стекло. – Мадам, я приказываю тебе отринуть эту оболочку и уйти с миром, не то последствия придется разбирать уже твоим пальцевателям-детям и Кораблем.

Сверкало достоинство Башни, громко блестела ее сущь, казалось, что еще чуть-чуть и сама синева разверзнется перед красотой Высоты. Это была копия, неотличимая от оригинала. Фери слишком хорошо запомнил свою золотую клетку, она въелась в память самым что ни на есть неизгладимым образом.

– Я сдамся, только не трогай моих пальцевателей, нежных малюточек… – Слезы посыпались с искаженной физиономии, лицо женщины быстро стало влажным.

Образ Мадам принялся расслаиваться, обнажая то один участок пылевого облака, то другой. Впоследствии остался только светящийся шар, но и он вскоре растаял под давлением неуправляемого распада. Теперь перед Башней парила Глорис, рассеянная по синим пустотностям. Фери тоже решил избавиться от иллюзии. Громоздкость Башни никак не затронула его восприятия и принять прежний облик для хранителя оказалось делом пары мгновений.

Теперь и Глорис, и Фери были перед друг другом все в том же тумане, как и в первую их встречу.

– Мне немного стыдно за произошедшее. – Девушка испытывала совестное томление в сердце.

– Мадам Р очень прилипчива ко всем, кто берет на себя ее образ. Такова ее натура, ты не виновата Гло. – Голос хранителя был тонок и нежен. – Давай вернемся назад во времени, и все исправим? Это в наших силах.

– Насколько «назад» мы должны вернуться?

– Будет идеально, если попадем в башенное правление Сульфии Аурумис.

– Она была первой хранительницей Высоты и являла миру шедевры литературного искусства. Мне уже нравится, дорогой Фери!

– Я рад этому. Приготовления нам не нужны, мы можем сразу открутить пространство на нужный пласт; потом наша облачность просочится сквозь материальные заставы и уже будучи близ планеты мы примем человеческий облик. Предлагаю создать новые оболочки, чтобы нас не смогли отыскать по физиогномическим структурам. – На слове «физиогномический» Фери хохотнул и Глорис тоже.

– Ну выдумают же слона на петлях!

– Это да, «они» умеют. Единственное что мне нужно сделать, перед нашим отходом, это отделить от себя часть, не принадлежащую моей настоящей формации. Ян Крейцер тоже хочет жить и у него свой собственный слой реальности, свои притязания к нему.

Глорис, в ее бесплотных хождениях, что-то слышала про Крейцера и то, что его ищет Земляной Ров, точнее его ищейки – розовые Назидатели. Ей не было известно, что Ян в какой-то части – это Фе, а Фе в какой-то части – это Ян.

– Давай, дружище, освобождай негаданного пленника. – Сказала Глорис.

На сем моменте облачное шествие хранителя разделилось на две равные части. «Радует то, что наши тела – это пылевые оболочки. А то если бы материя взяла нас на абордаж, вышла бы комедия как из Примуса Первого». Девушке было интересно, как такое разделение происходит, а еще на душе означились первые всходы настоящих нежно-розовых цветов, зовущихся влюбленностью. – «Как же здорово, что сейчас не видно моего лица, а то краска так и запылала бы, так и запылала бы на щеках!».

Эта внутренняя предрасположенность к другу, в прежние времена, лихо возводила преграды в общении не только с другими огуречными сущностями, но и с самим обладателем ключа от ее сердца – Фери. Немного нелепо о таком думать при таких-то обстоятельствах, но кто Глорис запретит? И какие такие могут быть «обстоятельства», которые накладывают запрет на пространные думы? Все игра, и реальность тоже «игрушечный зоопарк со звездными масштабами». Любому течению можно дать волю, и оно станет раскрываться наподобие цветочного бутона. Проживать сознательную жизнь нужно в полноте ощущений.

Теперь на девушку уставились две части одной сущи. С одно стороны Фе, крупно мерцал облачностью, с другой стороны Ян, который, казалось, только что вышел из глубокого сна. Так оно и было, по сути. Крейцер захотел вымолвить пару слов:

– Примите мои поздравления, молодые друзья! Краем сознания я выхватывал положение ваших дел и знаю, что вы собираетесь предпринять. Я рад, что мир продолжит свой ход и Земля не остановится от оголтелых действий помутнителей. Сбросьте в ад Оранж, – мужчина доставал невидимых врагов трескучими ручищами, что аж искры засияли, – сбросьте в пучины мрака Лагуну и прочих хватателей мирных душ. Пускай Черное Подреберье снова превратится в светящийся шарик надежды… Хочу золотого неба в сердцах людей! Я верю в вас, дорогие!

Фери и Глорис в один голос поблагодарили Яна и спросили, куда он направится в дальнейшем пути. Тот ответил, что полетит к своей дочери, бдеть покой ее души. Ее зовут Мерцелла, и она живет в просторной круговой проекции недалеко от солнечной системы. Крейцеру тоже пожелали удачи.

И только короткий лучик блеснул в синеве, как след его облака уже исчез, навсегда покидая область неопределенной пустотности.